Зоя опустила руки с письмом на колени. Она представила село, занесенное снегом, с несколькими деревцами вдоль хат, деревца торчат над сугробами, как хворостинки, и непроглядная, белая метелица, сквозь которую то здесь, то там видны высокие верблюды с тревожно поднятыми вверх головами. Дмитрий не раз рассказывал ей про свое село, и оно, как и все, о чем рассказывал Дмитрий, нравилось ей. Теперь она задумалась: сугробы, верблюды, вьюги, необозримые степи пугали ее. Она начала думать о родителях Дмитрия. Они ничем не напоминали ей ее отца и мать, которых она никогда не видела вместе, вдвоем, близко друг возле друга, за тихим ласковым разговором. Ей захотелось перечитать то место, где говорилось о ней, и она перечитала.
Вспомнилось, как они мечтали с Митей.
Это должен был быть обязательно весенний праздничный день той поры, когда цветут сады и зеленеют поля. Они идут дорогой в Вишневку. Вокруг степь и степь, а вверху солнце и небо... Вот и село. Прошли в дальний конец, свернули в улочку. «Ну, отгадай, где наш двор...» И она угадала, по тополю, о котором часто говорил Дмитрий. Ветер нагибает тополь, осыпает дорожку белым вишенным цветом. А на подворье чисто, зелено, хорошо. Солнце залило его, оживило каждый стебелек, листики на деревьях, белые стены хаты — глаз не отвести.
— Здравствуйте...
— Здравствуйте. Так это наша Зоя?..
Слезы набежали на глаза, и она торопливо разорвала второй конверт.
«Здравствуй, Дмитрий! Шлю тебе привет, желаю здоровья и быстрой победы над проклятыми немецкими оккупантами. Бейте их на фронте, а мы будем бить в тылу. Меня избрали председателем вместо Свиридова, его только теперь взяли в армию, отсиделся. Прикидывался больным, но заглянули внутрь — там все в порядке. Муж мой пишет, что их готовят в десантники, ежедневно прыгает с парашютом аж из-под самых туч. Я очень боюсь за него, страшно мне даже подумать, где он бывает. Ну ничего, тыл подпирает фронт, победа будет за нами. О жене пишешь. Я не пойму, в чем дело. Женился уже или только думаешь... Странно как-то читать про это. Разве ты сейчас не на фронте? У нас парней теперь почти нет, а некоторые старики, правда, распутничают, как собаки. Словно сбесились люди: идет война, уже и до, нас докатывается, а кое-кто словно перед погибелью пожить хочет — разводится со своей, идет к той, что помоложе. Клим Хомяк, старик, труха из него сыплется, ты его знаешь, их Марина с тобой училась, так он старуху свою бросил и пристал к молоденькой.
Ой, смотри, брат, чтобы любовь-злодейка не затуманила тебе глаза, когда им надо очень и очень хорошо видеть.
Разболталась я, а тебе, может быть, некогда и листочек этот прочесть. Иди в бой против кровавого ворога, тыл даст вам все, что надо. Почаще подавай нам о себе весточку, Митенька.