Кум продолжал сидеть молча на табуретке, прикрывшись полами полушубка, накинутого на плечи. Он был очень недоволен тем, что в землянку набилось столько народу, что все держат себя так, будто его, Кума, здесь вовсе нет. Даже его ординарец вытягивает свою длинную шею, тянется к летчику, что-то для себя выспрашивает. Видали, куда зашло!..
Кум уже хотел было прикрикнуть на Зайца за то, что он аж наступает лейтенанту на унты, но в это время в землянку вошел поджарый пожилой мужчина и, расталкивая всех, пробрался к летчику.
— Ну-ка, дай свою руку, сокол! Очень рад, — промолвил он интеллигентно, неторопливо и трогательно. Дмитрий сразу же обернулся к нему. — Когда я смотрел на тебя, повисшего на парашюте, ты казался мне лялечкой, оказывается, вот какая лялечка!
Все засмеялись.
— Убежал, значит, от эсэсовских овчарок? Это главное, все остальное — второстепенное. Меня тоже сбила с боевого курса война. Всю жизнь, как вы в небе, так я по земле, путешествую по бездорожью. Меня интересуют только нехоженые пути. Меня и война застала среди леса. Перед вами — доктор наук, партизанский кулинар, лекарь, винокур, ветеринар и все, что хотите. — Он зачем-то показал свои руки, в которых была старая вытертая шапка.
— У меня кроме шапки уцелел планшет, — сказал Дмитрий с уважением.
— У Кузьмича тоже есть папка с травой, — отозвался Бондарь, фамильярно похлопывая его по плечу.
— Не с травой, Алексей, а с редчайшими экземплярами желтозелья североукраинской флоры, — словно продиктовал для записи Кузьмич.
Кум рывком поднялся с табуретки.
— После расскажешь о своих папоротниках, — оборвал он разговор. — Пора спать.
Кто чувствовал себя лишним, вышел. В землянке остались Дмитрий, Бондарь и Шевцов, приземистый молчаливый блондин в кубанке, с коротенькой удобной плеткой за голенищем. Кум прошелся — под ним жалобно скрипнули половицы. Он задержался возле порога, докуривая цигарку, прислушался. За дверью было тихо. Остановился перед лейтенантом и вопросительно посмотрел ему в глаза.
— Гнались за тобой?
Дмитрий ожидал этого вопроса. Он сказал, что перед ним выпрыгнул из самолета штурман, и немцы, видимо, удовлетворились тем, что поймали его.
— Так, так, — размышлял Кум, теребя пальцами кожу своих упитанных щек. — Идите, хлопцы, спать. — Он посмотрел на Шевцова и Бондаря. Они начали собираться.
— Разрешите мне пойти с товарищем Бондарем, — сказал Дмитрий, беря свои вещи со стола.
Кум кинул взгляд на Бондаря, и у него над левым глазом задергалось веко. «Значит, Бондарь уже говорил с ним о ночевке», — догадался Кум. Он не допускал в отряде никаких группировок, везде у него были свои люди, которые доносили ему обо всем, что и где говорилось. Он, конечно, не допустит, чтобы лейтенант на виду у всех сразу же сблизился с Бондарем. Не допустит! Все же, когда сам просится, пускай идет. Не посоветовался ни о чем, не поговорил, как надо. «Видимо, Бондарь уже настроил его против меня. Пустое! Переспит ночку-другую, зачислим в отряд, тогда увидим, кого будет слушать». Так думал Кум, выпроваживая всех за дверь. Вдогонку сказал Бондарю, чтобы прислал к нему Зайца. Когда тот через несколько минут появился, Кум внимательно, посмотрел в его бегающие, вороватые глазки, помолчали сказал тихо:
— Хотел сходить в Белицу?
— Мать передавала, Данила Иваныч... Просит очень.
— Пойдешь послезавтра... А сегодня, гляди мне, не проспи разговоры. Дошло?
— Понял, Данила Иваныч.
— Катись!
Заяц и повернулся и вышел не так бодро, как вошел. То, что он задержался возле двери и дольше обычного надевал шапку, не понравилось Куму. Оставшись один, Кум намеревался в постели обдумать, что нового внесет в жизнь отряда появление лейтенанта, но, как и всегда, только коснулся подушки — уснул и захрапел на всю землянку.
Вьюга не утихала. Лес шумел, вверху мело. Дмитрий и Бондарь задержались перед входом в землянку. Обоим хотелось побыть немного на воздухе, поговорить.
— Крупный у вас командир.
— Гулливер! Да что толку. Бывало, в школе всем классом вылепим из снега здоровенного Деда Мороза, еще крупнее, чем Кум, а первоклассник возьмет да и повалит.
— А как он стал командиром?
— Говорят, заранее назначенный. К тому же приказ командира — закон для подчиненных. Многим нравится.
— Ну, ясно. Тишина, дров много.
— Кислым молоком на каждое похмелье обеспечен.
Заяц почти наткнулся на них.
— Погоди, Игнат! — остановил его Бондарь. — На твоей постели сегодня будет спать лейтенант. Пристройся у Кузьмича.