Оставьте меня, сумятица фраз взметает обрывки исписанной мелко бумаги, подобные черным и бурым бабочкам, след вчерашних писаний, изорванных в клочья.
Никто не разберет чернильные слова, прочтенные огнем, и не поймет, что эта пыль осевшая была лишь длинным, единым, и нескончаемым, и неоконченным письмом любви.
* * *
Овладей своим сердцем и песней. Ты стар, и некогда ждать.
Стояли в те дни на воле жестокие холода.
Стонала земля под снегом, не в силах льдами дышать.
Быть может, в тебе, как на лаврах, листва почернела тогда.
Не очень надейся на близкое лето. Усталой души не трать.
Овладей своей строфою. Вперед, торопи года!
Вперед, мотор, на полный ход! Вперед, мелодия, вперед!
Туда, где Гватемала — как личная наша беда,
Трубит, трубит тревогу и в поэму твою идет.
Туда, туда, мотор! Мелодия, туда!
Какая старая песня! Как хлопанье дальних дверей,
Как шелест платья в аллее, как эхо в лесу глухом.
Как страшно и жестко дыханье аорты твоей!
Плечами пожмут молодые, смеясь над гладким стихом,
Гоня ударами трости листву с твоих мертвых ветвей.
Не важно! Пусть малые дети обсуждают все это всерьез.
Все равно под холодным небом ты песню свою допоешь.
Твой стих за тобой увязался когда-то, как раненый пес.
Пусть дети сломают игрушки, пусть розы сорвет молодежь,
Я помню, я помню, я помню, как все это началось.
ВОЙНА И ТО, ЧТО ИЗ ЭТОГО СЛЕДУЕТ
Эти толпы стучащих ногами теней:
Этот темный холодный вокзал Вербери.
Наш состав на погрузке стоял до зари,
Принимая орудья, котлы, и мешки, и людей.
Вел погрузку один лейтенант завитой.
Он кричал и ругался всю ночь напролет,
Оттого что погрузка так долго идет
И снаряды взрываются над головой.
Отправленье. Бог знает куда. Как во сне.
Будем долго скользить вдоль черты огневой.
Это все перестанет казаться игрой.
Дожидаются смены ребята в огне.
Эшелон наш идет неуклонно на юг,
По пустынным полям, под крылом темноты.
Спят в вагонах солдаты… Раскрытые рты…
Сны, тяжелые из-за дыханий вокруг.
Поезд сделает крюк, чтоб объехать Париж,
На запасном пути простоит до утра.
Наконец паровоз закричит, что пора,
И вагоны потащат кресты своих крыш.
На восток повернем и доставим туда
Груз отличного мяса, товар молодой.
А воронки уже затопило водой,
И гангренами пахнет гнилая вода.
За девчонками бегающий паренек
Не вернется… А мне доведется взглянуть
На открытое сердце, на рваную грудь…
Не вернется и старый картежный игрок.
Одного разорвет пополам в этот раз,
А другого контузит упавший снаряд.
Ты же, татуированный старый солдат,
Ты останешься жить — без лица и без глаз.
Торопись, эшелон, не жалей ни о ком.
Видишь, искры последние слабо горят.
В страшном танце трясет задремавших солдат.
Пахнет потом, шинельным сукном, табаком.