Нет, море Черное, иначе
Мне мнился нрав твоей зимы.
Без ванной, без воды горячей
Тут, право же, пропали б мы.
Продрогла за окном Одесса,
Все гуще снежная завеса,
А мы считали — это юг,
Не знающий декабрьских вьюг.
Навалим на диван подушки,
Чтоб время шло за часом час,
В Одессу зашвырнуло нас.
Но жили мы не так, как Пушкин,
Совсем, совсем не так, как он,
Без устриц и без примадонн.
* * *
Когда-то ничего не задевало нас,
Событья, мечены другим тысячелетьем,
Свершались далеко, высоко, в давний нас.
О преступленьях мы читали лишь в газете,
Заранее предвидя каждый случай,
Нехитрым бедам радуясь, как дети.
На нас внезапно хлынул град из тучи.
Он рубит, треплет и опустошает,
Сечет листву, гнет и ломает сучья,
Стучит в окно и виноград пронзает,
Дерет стволы и травы знаком метит,
Побеги юной жизни убивает,
И отравляет нежные соцветья,
И рвет каштаны, почек не считая,
И голубей безумных гонит плетью.
И человек бежит, не отдыхая,
И гаснут фонари, и в сумраке великом
Душевной боли он не видит края,
Как будто сведено в страданьи диком
Все тело, все живое в человеке.
Он в ужасе кричит звериным страшным криком
И в скопище зверей теряется навеки.
* * *
Что? Как? Откуда это все?
В конце концов — лишь образ, отнесенный,
Как пробка в бурю, бешеным теченьем.
Спасают ли стихи от града и от бегства?
За слово б, как за ветку, ухватиться.
На нас внезапно рухнул град, сказал я,
И тут меня схватил огромной лапой хаос.
Развей туман развалин, поднимись
Вверх по течению строки александрийской
И собственную мысль услышь, пойми, попробуй.
Но где же я?
На нас внезапно рухнул град и беглецы,
Народы в страхе бросились бежать.
Гляди, гляди, вот сущность, смысл безумья.
Магический фонарь зажжен. Они бегут!
Гляди, гляди скорей, они бегут!
Внезапно рухнул град… Смотрите, нет, не град,
Разворотивший муравейник, нет!
Не град, не град, но молния иль свет?
Не град, а луч, который озарит
Первоначальный вид.
Город в ночной тишине.
Улицы, парки, сны…
Жизнь идет и во сне,
Руки и сны сплетены,
Мужчины чудес полны,
Женщин, что так нежны,
Будит ложное солнце в окна.
Что за копоть, и дым, и чад?
От какого они огня?
Смол расплавленных аромат.
Лампы? Факелы? Луны горят?
Шабаш золота и воронья.
Вместо мантии ворох рванья.
И, могильный покой гоня,
Пляшут бронза и мгла не в лад.
Пляска огненных языков
Перешла за свое кольцо.
Что за зданье? Холод и мрак.
Волчьи зубы и блеск клинков,
Беснованье средних веков.
Это как насмешка в лицо.
О Германия, рухнуть готов
Твой грядущий день, твой рейхстаг.
Перемещаются стекла в магическом фонаре.
Скользит между пальцев показывающего Эпиналя адский лубок.
И в мертвенном свете прожектора, в бледной и круглой дыре
Бесцветное дуновение, дыханья последний глоток,
Последнее задыхание — вот и все на этот раз.
Но займите места, молодые!
Мы продолжаем показ.
Вниманье! Всему свой черед.
Вторая картина идет.