* * *
Лучше мой маленький Лире…
Жоакен дю Белле
Как мерзко, что обязан человек,
Не обученный воровать,
Не шулер, не бродяга, весь свой век
Медвежьей шкурой торговать.
В Париже принято, чтобы меховщики
Писали по-английски: furs — меха.
Мы произносим «ферс», иначе не с руки,
И рифма несколько глуха.
Но даже это в наши времена
Не привлекает в лавочки народ.
На русский кролик падает цена,
Каракуль не идет.
Нет, соболь, право, больше бы пошел
В паккарде приезжающей мадам,
Чем этот парадихлоробензол,
Что в нос шибает вам.
Бывает так, что сутки на пролет
Одни в лавчонке вы,
И запах шкур вздохнуть вам не дает, —
Романтика, увы!
Опоссум, как и выдра, наконец
Наскучит — черт один!
Как выразить тоску, что знает продавец
За стеклами витрин.
Но вспомни про громил, сверлящих потолок.
Судьба их тяжела.
Я видел в фильмах… Тяжки, знает бог,
Подобные дела.
А тот, кто ради новых башмаков
И уваженья дам
Сестру свою продать задешево готов
Гнуснейшим господам!
Бедняги, похитители детей,
Которых глупые отец и мать,
Чем положить в дупло несчастных сто рублей,
Убийство заставляют совершать!
А те, кому за жалкий миллион
Старух приходится рубить,
И складывать их в чаны, и бульон
На плитках газовых варить!
Нет, я твержу себе, припомнив этих всех:
Я погожу идти к ним до норы.
Я погожу грустить… Я глажу, глажу мех,
Накидки и ковры.
В тюрьме страшней, чем в лавочке моей, —
Я повторяю вслух.
Сто раз почистить норку веселей,
Чем убивать старух.
Уж лучше блеск на шкуры наводить,
Чем продавать наркотики, как вор.
Уж лучше из дому не выходить,
Храня свой скунс и свой бобер.
И смог ты или нет свой горностай продать,
И сбыты ль шеншилла или тюлень,
Есть радость горькая хоть в том, чтоб порицать
Эпоху, месяц, день…
* * *
Нет, что ни говори, друзья,
Прогресса отрицать нельзя.
Все изменяется кругом
Во времени, где мы живем.
То, что казалось иногда
Отныне вечным навсегда,
Существовало миг пустой —
Мелиссы, например, настой,
Которым наслаждались мы…
Ужели души и умы
Еще томят камельи те
В салоне Маргерит Готье?
Ведь в настоящие года
Смерть от чахотки — ерунда!
Но, что ни говори, друзья,
Прогресса отрицать нельзя.
Когда банкир в конце пути
Решал преемника найти,
Который был бы чист и строг,
К окошку подойти он мог
И, шторку приподняв чуть-чуть,
Во двор конторы заглянуть.
Преемник двор пересекал,
Булавку с полу подымал.
Зачем в окно глядеть сейчас?
Профессор Фрейд решит за вас.
Но, что ни говори, друзья.
Прогресса отрицать нельзя.
Те, что Даггеру много лет
Заказывали свой портрет,
Те, что несли со всех сторон
Миниатюры в свой салон
И украшали, кто как мог,
Свой небогатый уголок,
К своим постелям в наши дни
Закажут пологи они,
На современнейший манер
Сменяют люстру на торшер.