Все напрасно!..
Довольно луча твоего,
Чтоб мои привиденья рассеять.
Ты идешь триумфально с несчетным потомством своим,
С этой армией света, источник которого — ты,
С человечьей весной в твоем каждом движеньи
И с фиалками жилок твоих.
Как мучительно это их жгучее сходство с тобою.
С кем еще? Я не знаю. Ведь я тебя грозно храню
От того незнакомца в плену моих рук,
В нашем старом жилище, куда не заходят другие.
* * *
Ковыляя кой-как, приближается миг,
Когда тот, кто цепляется жадно за платье твое,
Будет вдруг отлучен от тебя, словно сыч от сияния дня,
Как невежда — от знания, калека — от входа на бал.
Но в течение жизни я видел не раз,
Как они открывались, врата твоего королевства.
Я не смею проникнуть туда, где начало чудес, —
Всевозможные беды грозят ротозею, который, женившись на фее,
Хочет следом за нею проникнуть в края, каких в географии нет.
Как-то раз это было в Провене; этот город — волшебная свалка.
Авиньон… Покаяние Грешников Черных… Ничего говорить не
хочу.
Но ведь были в Ситэ Жанны д’Арк те коридоры нужды.
Но ведь был тот покинутый город за Ниццей, за железнодорожным
путем,
Где сушились носки эмигрантов в колоннадах дворцов,
Где-то там, где влачится их старость у луковок старых церквей,
И еще, словно почерк с наклоном, повороты, обходы и петли
Национальной дороги над Сеной,
Что внезапно скрывается в черной щетине лесов.
Или эти дома, предназначенные для продажи,
Куда маклеры по недвижимости нас приводили порой.
Иногда вспоминаешь ты Берген, которого я не видал,
Иногда говоришь, что хотела бы в жизни еще раз
Плод папайи отведать и манго надкушенный бросить,
Как делают все на Таити.
О венчанный тиарой — он на ухо шепчет: «Люблю!»
Аромат этих слов, что раздвинуты, словно колонны,
Эти портики, эти порталы, и вот уж тебя в них не стало.
Вот когда от меня ты ускользаешь навек,
Королева такой перспективы, где места мне нет.
Мимолетная, о Мелузина,
На террасах теряется легкий твой след,
Твое платье на миг еще вспыхнет в деревьях,
Словно в сумраке дальнем Ватто.
Ожидаю тебя, заблудившийся где-то внизу,
На опушке заката, где золото светит богато.
Только раз это было возможно — ты едва не ушла без возврата.
Только раз ты решилась, гуляя в своем фантастическом крае,
Ненадолго представить, что я уже мертв,
Чтобы я не пришел потревожить тебя под солнцем твоей катастрофы.
С той поры всякий раз, как взгляну на тебя,
Вспоминаю, что ты умертвила меня, словно песенку спела,
И что я после этого жив, лишь поскольку ты этого хочешь.
Этим взорам однажды представился мир без меня,
Этот рот без труда говорил обо мне, как о прошлом,
И случилось все это в середине двадцатого века —
Века спутников, мчащихся вместе с землей, и умеющих думать
машин.
Но ведь нож остается ножом,
Сердце — сердцем.
* * *
Моя любовь — горчащий плод,
Ты — прегражденная вода,
Квартал теней, квартал, куда
И море умирать идет.
Мой нежный месяц, август мой,
Где над горами небосвод,
Как слезы, звезды льет и льет,
Мечта за пальмовой стеной.
Мой голод вновь и жажда вновь.
Бессилие чудес и рук.
И вечеров замкнулся круг,
Когда не дремлет в сердце кровь.