Любовь к тебе — фонтан искрится,
Кольцо на дне его горит,
И белка в колесе вертится,
И лес каштановый шумит.
От боли гибнуть, возрождаться,
Терять, не отыскав, вдвойне
Измаявшись, уснуть бояться, —
А вдруг ты только снишься мне?
Страдать из-за пустого жеста,
От праздных слов и праздных рун,
Которые газету с места
Возьмут и, скомкав, бросят вдруг.
Все и всегда пытают строго,
Страсть облегченья не дает,
И снова новая тревога
Свои вопросы задает.
Лазурь без меры и без края!
Того понять я не могу,
Кто любит, чувство измеряя
Руками на своем лугу.
Вовек я не имею права
Уйти на несколько минут.
Я сам — твой трон, твоя держава.
Любить тебя — быть вечно тут.
Любовь к тебе равна приказу
Прохладной простынею ждать.
На белом льне заметна главу
Твоих инициалов гладь.
Я остаюсь лишь меткой малой
Того, что в мире ты жила,
И я хмелею, как бокалы,
Те, из которых ты пила.
* * *
Все слова на земле, если я их тебе подарю,
Все полночные спелые нивы небес и все джунгли,
Когда я подарю тебе все, что блестит и что скрыто от глаз,
Весь огонь на земле вместе с чашею слез,
Все горячее семя мужское,
Ладошку ребенка
И скорбей человеческих калейдоскоп.
Когда я подарю тебе сердце распятое и размозженные кости,
Безграничный ковер человеческих мук,
Всех под пыткой ободранных заживо в лавках мясных,
Все разрытые кладбища никому неизвестных любовей,
Все, что только навеки уносит теченье
Вод подземных и млечных путей,
И большую звезду наслажденья в последнем калеке.
Когда я напишу для тебя этот смутный дешевый пейзаж,
На котором влюбленные пары на ярмарках любят сниматься,
Когда стану оплакивать ветры, которые рвут мои струны,
Петь великую черную мессу нескончаемого обожанья,
Прокляну свое тело и душу,
Грядущее стану хулить,
А прошлое гнать беспощадно,
Все рыдания сделаю музыкальной шкатулкой,
И в каком-то шкафу ты однажды забудешь ее.
Соловьев я швырял тебе под ноги — вдруг не станет их среди ветвей.
Не отыщется больше метафор в голове сумасбродной моей.
И когда ты устанешь от культа, который я создал вокруг,
И все во мне будет распято — ни лица, ни голоса и ни рук.
И когда, как осколки стекла, захрустит в моих пальцах человечьего
слова привет,
И когда мой язык и моя чернильница станут сухи, как станция
запуска межконтинентальных ракет,
И когда исчезнут моря и останется только соляной ослепительный
след,
И захочется пить даже солнцу, и в воронках дрожать будет свет,
И погаснут небо и камни, и высохнут истоки метаморфоз.
Вот тогда для тебя я создал бы лучшую розу из роз.