— Ладно, сделай и меня красивой!
— Богиня, ты и в самом деле…
Циана прыснула со смеху:
— А за какую из богинь ты меня принимаешь?
Заданный в шутку, ее вопрос был не менее коварен, чем тот, что был поставлен Парису тремя богинями. Предпочтя Афродиту и дав ей золотое яблоко, он довольно сильно осложнил ход развития европейской цивилизации.
— Может быть… А… А… Афина… — пролепетал Пракситель. Мудрая девственница была все же более могущественной богиней.
Циана выпрямилась, суровая, как Афина Паллада:
— Ну-ка посмотри хорошенько! Считаешь ли ты, что сестра моя так хороша! — И театральным жестом она сбросила с себя хитон.
Пракситель рухнул на колени перед подиумом. Вероятно, он никогда в жизни не видел воочию столь красивого женского тела. Ведь он черпал идеи из царства Платона!
— Бо… богиня… — простер он к ней руки, — на погибель мою ты явилась?
Известно, что Афродита погубила не меньше людей, чем ее воинственная сестра.
— Ладно, ваятель, бери в руки молоток и долото! — смилостивилась Циана.
— Но… в таком виде? — ужаснулся он еще больше.
— Сколько тебе говорить, что я никакая тебе не богиня! Давай, берись за дело!
Он поднял с земли глиняную плитку, принес откуда-то деревянную шкатулку с черными и красными чернилами, оглядел кончик тростниковой кисточки. Циана с любопытством следила за ним, потому что в ее веке почти не знали, как и чем рисовали эллины.
— Тогда… тогда мне нужен какой-нибудь мотив, иначе… Позволь мне, — Пракситель подбежал к вазам, схватил первую попавшуюся и поставил ее на подиум рядом с левой ногой обнаженной Цианы. Он поднял ее хитон с таким благоговением, будто касался самой богини, но не упустил тайком пощупать его материю. Откуда взяться такому хитону у простой смертной, если он явно ткался в мастерских Олимпа? Скульптор разостлал его над вазой, умело расправил ниспадающие складки. Вот так, богиня! Все равно, что ты входишь в море купаться. Потому что иначе… Ты ведь знаешь, людей…
Потом он, пятясь, отступил на несколько шагов и прищурил перепуганные и в то же время очарованные глаза.
— Сделай шаг вперед, богиня, так, спусти одну ногу с подиума, как ступаешь вниз с берега в море, понимаешь?
Циана пошатнулась.
— Но если ты думаешь, что я долго так выдержу…
— Я сейчас, минуточку!
Рука его задвигалась над плиткой. Время от времени он быстро окунал кисточку в густые красные чернила. По вискам его стекали струйки пота. С профессиональной жадностью глаза его поглощали дивные изгибы и округлости ее тела. Слегка отодвинув плитку от себя, он оглядел набросок, потом обернул плитку и тут же принялся за второй эскиз.
— Еще немного, совсем немного… Мне нужен будет и один набросок со спины.
Он взял вторую плитку и прошел за подиум. Улыбаясь, Циана слушала его пыхтенье у нее за спиной, а потом вдруг почувствовала на себе его взгляд. Она знала, что со стороны спины ей тоже нечего стыдиться, но все же ей стало неловко. Она крикнула ему через плечо:
— Эй, не думаешь ли ты делать Афродиту Калипигос!
— О, разве возможно такое богохульство! — воскликнул хрипловатым голосом ваятель, будто в настоящее время он не рисовал нечто подобное.
— Как, разве ты не знаешь эту скульптуру? Ведь она так и называется: Афродита с красивым задом! Две славные дамы из Сиракуз построили храм для Афродиты и заказали для него такую статую. Богиня стоит повернувшись спиной, откинув хитон так, чтобы видна была только ее попка. Обе они счастливо вышли замуж и жили в богатстве и неге благодаря тому, что Афродита наградила их красивыми задними частями тела. Так вот, в ее честь… Да, веселый вы народ, ничего не скажешь!
— Ну, там, в Сицилии… — промямлил скульптор. — А кто сделал эту статую?
— Сейчас не могу вспомнить. Это ваше вино… — вышла она из положения. Она не только не знала автора, но даже не помнила, к какому времени относится скульптура, но зато чуть не бухнула ему, в каком музее находится эта Афродита.
— Готово, богиня! Остальное я сделаю по образу, который всегда будет жить во мне…
Она сошла с подиума и подняла плитку с первыми двумя набросками. Пракситель застыл, зачарованный грациозностью ее движений.