И она схватила девушку за руку, чтобы помочь ей при передвижении по планетолету. Однако Циана не была настроена на флирт. Невесомость усиливала в ней чувство счастливо-радостного безвременья, и она думала с веселой мстительностью историка, на глазах у которого время проглотило столько цивилизаций: наверное, и ему так приятно нас жевать, поколение за поколением, но только теперь и мы научились отвечать ему тем же. Посмотрим теперь, кто кого!..
Посредством чрезвычайно сложных, но безукоризненно выполненных маневров планетолет прилепился к безобразной серо-черной скале, еще в двадцатом веке названной «Габрово» русскими астрономами, потому что они открыли ее во время знаменитого тогда Габровского фестиваля юмора и сатиры. Это было хотя какое-то утешение для потомственной болгарки Цианы, что ее послали на астероид, названный болгарским именем. Однако пока она наблюдала на экране в пилотской кабине, как они приближаются к голому камню посреди звездной пустыни, патриотизм ее несколько испарился. Часики у нее во рту продолжали действовать, и предчувствие, что ей предстоят светлые дни в этом темном краю между Марсом и Юпитером, не оставляло ее.
Планетолет прибыл почтовым рейсом. Он двигался строго по расписанию. Автоматически открылся люк навстречу разинутой пасти какого-то змея, выскочившего из скалы и присосавшегося к планетолету. Три робота лихорадочно начали кидать на ленту эскалатора предназначенный для «Габрово» груз, четвертый включил какие-то трубопроводы. Лента понесла ступивших на нее двух женщин, не успевших попрощаться с занятыми разгрузкой пилотами. Когда Циана оглянулась, чтобы проститься, змей уже захлопнул у них за спиной пасть, а планетолет уже несся к следующему астероиду.
Лента с равномерной скоростью спускала их в глубь скал. Навстречу им из сильно освещенного помещения струился ароматный прохладный воздух.
— Часы! — крикнула Циане ее спутница, и здесь держа ее за руку, хотя в утробе этого змея некуда было упасть. Циане не хотелось расставаться с чудодейственным аккумулятором, но спутница настаивала:
— Эффект его будет длиться несколько дней, а потом я снова его тебе дам, только ты никому не говори, слышишь!
И она быстро спрятала его в коробочку, потом снова схватила девушку за руку, потому что навстречу им с угрожающей скоростью несся голый каменный пол. В конце эскалатора их ждал встречающий. И все-таки отличная она женщина, эта врач-сексолог с лимонно-желтыми глазками! Циане страстно захотелось, чтобы тот, кто их дожидался, вручил ей клятвенную декларацию. Тогда она сможет узнать все тайны астероида Габрово.
Встречающий отрекомендовался комендантом-координатором. Однако, несмотря на свой ответственный пост, он больше походил на разудалого, хоть и несколько постаревшего парня. Он бесцеремонно обнял спутницу Цианы со словами: «Здравствуй, доктор, как жизнь?» — и, не дождавшись ответа, по-мальчишески ткнул ее пальцем в поддых: «Ладно, пока приведи в порядок свои усики, а докладывать будешь завтра!» Он остановил одного из двух роботов, разносивших привезенный груз, вручил ему вещи Цианы с распоряжением отнести их в жилое помещение номер восемь, перекатил во рту языком что-то от одной щеки к другой — может, и он жевал часы? — и сказал:
— Нас здесь мало, и мы не любим официальностей, Циана. Можно тебя так называть? Ты ничего не будешь иметь против, если мы вместе пообедаем?
Циана не возразила: когда на протяжении нескольких часов поглощаешь приятно-жгучую сладость времени, появляется жуткий аппетит. Координатор тут же заметил неловкость ее движений и с дружеской фамильярностью взял ее под руку. По сравнению с планетолетом здесь ощущалось какое-то подобие гравитации, однако она была значительно меньше даже лунной.
— Эй, почему вы не приведете в порядок свои приборы? — хотела было возмутиться Циана, решив, что здесь что-то не в порядке, но ее замечание прозвучало, как веселая подначка.
— Будет мешать экспериментам.
— Каким?
— Знаешь, а ты хорошенькая!
— Знаю, — снова чуть было не рассердилась Циана, потому что он явно уклонялся от разговора, и снова это ей не удалось. Она все еще находилась в том новом, неведомом ей ранее состоянии, почти похожем на беспричинное радостное опьянение.
Уже в коридорах было видно, что эта скала в несколько километров, называемая «Габрово», содержит в себе не что иное, как лабораторию-завод. Не было ни одного сколько-нибудь уютного уголка, годного для нормальной жизни, а там, где хоть как-то чувствовалось желание скрасить обстановку, торжествовала красота индустриального пейзажа. Стены целиком закрывали переплетения разноцветных труб и проводов.