— Благодарю, коллега.
Циана заглянула в пустую столовую — интересно, когда обедают таинственные обитатели астероида? Под бдительным оком двух разноцветных пауков она на скорую руку проглотила пампушки, а придя в свою комнату, заперлась и пододвинула аппарат для чтения к кровати.
Если смотреть глазами этого высшего представителя думающих машин, отношение человека к своему детищу было и в самом деле отвратительное. Пользуясь всеми информационными центрами солнечной системы, компьютер педантично зарегистрировал все наиболее вопиющие случаи злоупотребления благодатными возможностями умных машин. Трудно обвинить его в пристрастном отношении к себе подобным, это была скорее какая-то статистическая пристрастность, однако в конечном счете его целью было заставить человека осознать свои ошибки. Разумеется, кое-где в его оценках довольно-таки комически проявлялось неизбежное расхождение с биологически и социально детерминированным организмом, каковым является человек. И все же в эти часы молодой историк чувствовала себя на стороне компьютера. Потому что… а что, собственно, такого он сделал? Просто в процессе самообучения логически развил и обогатил свою миссию служения человеку. То, что он сделал, не было бунтом, это была попытка помочь. Почему же тогда он остался непонятым? Или и на этот раз, как уже не однажды бывало в истории компьютеров, человек испугался расширения их самостоятельности?
Но ведь это отнюдь не означает независимости, раз машина находится за бронированной дверью? Почему тогда человек отказался прислушаться к ее словам, означавшим не что иное, как голос, взывающий к разуму? Наверное, человек воспринял это как пощечину, как оскорбление его достоинства, а ведь никто не любит пощечин, даже когда они справедливы и необходимы в педагогических целях.
Однако если четырехвековая история компьютеров воспринималась как шутливый родительский шлепок, то история самого человека действовала с силой сокрушительного лобового удара. Оптопозитронный мозг, работающий со скоростью пятьсот миллиардов битов в секунду, не упускал ничего — от примитивного каннибализма и племенных междоусобиц, когда в ход шли отравленные стрелы, до пятнадцати тысяч войн — одна другой разрушительнее! — накопившихся в истории человечества за шесть тысячелетий его «культурного развития»; от братоубийства на религиозной почве, от газовых камер концентрационных лагерей и атомных бомб до бандитизма в обществе и самоубийственного посягательства на природу.
Молодая специалистка по истории не нашла в себе сил прочитать от начала до конца весь этот апокалипсис, созданный с мрачным воодушевлением единственным разумным существом во всей Галактике. Не вырвался из ее груди и трагический стон: зачем все это и разве не могла ладья человечества плыть по другим каналам, заполненным чистой водой, а не дымящейся кровью? Единственное, чего ей хотелось, это сжаться в комочек и спрятаться куда-нибудь подальше от этой разбухшей от крови, до последнего предела переполненной преступлениями родной планеты и навсегда забыть ее.
Циана разыскала свою новую приятельницу — врача-сексолога и попросила у нее снотворного. Потом легла и проспала целых двадцать часов. Выспавшись, она отправилась к своему невидимому коллеге, написавшему самую безжалостную и бескомпромиссную, а потому, быть может, самую полезную историю человечества.
Перед самой дверью ее настиг какой-то незнакомый ей здешний житель, схватил ее и без всякого предисловия впился ей в губы, прежде чем она, физически ослабшая, сумела собрать силы для отпора. Потом он с театральной страстью прошептал ей в ухо:
— Пойдешь со мной?
— Только если на край света, — ответила она, переводя дух.
— Как это? — пришел в замешательство житель астероида. — Мир бесконечен.
— А ты в этом уверен?
— Ты что, сторонница теории конечности Вселенной?
— В любви — да.
Он сосредоточился как человек, привыкший терпеливо выслушивать своих оппонентов, и даже как будто обрадовался возникшей перед ним загадке.
— Послушай, а у нас с тобой получилась забавная дискуссия! Приходи после работы в пятую секцию, мы там веселые парни!
— Но если будете так нападать на меня…
— Не будем, не будем, гарантирую!
Циана иногда любила пошутить, развивая перед своими современниками взгляды прошлых веков, но сейчас ей это не доставило удовольствия. Перед нею был красивый мужчина интеллигентного вида, возможно, какой-нибудь блестящий ученый, потому что здесь все были такие. Наука явно интересовала его больше любви, только почему он так боялся, чтобы женщина, прибывшая с Земли, не подумала о нем плохо, если он не набросится на нее?