— Э-эх, доченька, храбрая и божественная! Зачем ты все так перепутала? Что теперь мне делать, куда деваться? Ведь у меня даже дома нет, а теперь, как пронюхают про этот номер с нитью, сюда валом повалят всякие бродяги и негодяи…
Только теперь я поняла, что я совершила, вмешавшись в ход истории, — а ведь нам это строго-настрого запрещено. Но разве могла я позволить, чтобы у меня на глазах убили этого милейшего старика? Я чувствовала себя виноватой и потому ляпнула, не учитывая, в какой я эпохе:
— Да-а-а, дела… Слушай, а почему бы тебе не стать экскурсоводом?
Естественно, он не понял, что это такое, и мне пришлось объяснить:
— Ты же сам сказал, что теперь от людей отбоя не будет? Ну вот, ты и будешь водить их по лабиринту за небольшую плату, будешь рассказывать им страшные истории про Минотавра, у которого ты был в услужении. И битву с Тесеем можешь описывать, я уверена, что у тебя это здорово получится Я скажу ему, и он положит тебе приличную плату. Он станет царем Афин, так что придется ему раскошеливаться за то, что будут воспевать его подвиги. А тебе это будет забавно, к тому же и на кусок хлеба заработаешь.
Старый Минотавр задумался.
— Так как ты назвала эту службу?
— Экскурсовод, — ответила я и тоже задумалась. А не слишком ли много я хочу от него? Но в те времена, которые и ты описываешь в своей истории, коллега, на что только ни шел человек ради куска хлеба, певцы тоже. Я уже почти готова была отказаться от своего предложения, как старый Минотавр примиренно вздохнул.
— Больно трудное это слово, я постараюсь придумать какое-нибудь нашенское. А ты и вправду не забудешь сказать Тесею о плате? Потому что, если рассчитывать на критян, с голоду подохнешь. Они только богам и чудовищам приносят жертвы.
Я облегченно вздохнула, но вместе с тем мне было обидно за старика. Уходя, я пообещала ему:
— Скажу, обязательно скажу! Ну, будь здоров!
— А ты не бей его, все же парень-то — герой, вишь куда добрался! — попросил он. Меня тронуло его великодушие, и я сказала ему на прощанье: «Хороший ты человек, дед Минотавр!» и поцеловала его в темя, где по легенде у него должны были торчать рога.
Потом я подумала, что, наверное, не так-то просто ему будет воспевать подвиги героя, которого у него на глазах отхлестала по щекам женщина. Вероятно, поэтому он так вступился за храбреца, и я снова почувствовала угрызения совести за вмешательство в историю. Однако поразмыслив, я пришла к выводу о том, что раз песни о подвигах Тесея достигли двадцать четвертого века, Минотавр хорошо сделал свое дело, и значит — все в порядке. Но все же я решила больше не вмешиваться в критскую историю. Поэтому и Тесею, который сидел в тени каменной стены, дожидаясь меня, и поднялся мне навстречу с верноподданническими словами: «Я жду тебя, о царица!» — я не не сказала ничего, кроме:
— Послушай, не смей трогать старика, а то я оборву тебе уши!
Мифический герой так испугался неведомого в античном мире наказания, что поспешил заверить меня:
— Что ты, что ты, царица! Как прикажешь, так и будет!
Кто знает, может пощечины сыграли гораздо бόльшую роль в истории, потому что, сделавшись царем Афин, Тесей не стал тираном. После его смерти афиняне боготворили его как отца демократии.
Это покорное обещание было последнее, что мне довелось от него слышать. Быстро и неожиданно я прыснула ему в нос небольшую дозу из газового пистолета, и он тут же упал навзничь. Да и сколько нужно такому герою! Потом я оттащила его в тень, падавшую от стены, остатки которой восхищают нас и поныне, чтобы этот славный герой великой минойской эры крито-микенской культуры не получил солнечного удара.
Вот так обстоит дело с истиной, коллега, — добавила Циана, заканчивая свой рассказ. — У вас одна правда о Минотавре, у меня — другая, а обе они — только части общей истины о человеке, которую мы все еще ищем. Все собранное вами совершенно верно. Таков уж человек: и жестокий, и алчный до безумия в своей устремленности к чему-нибудь, но прежде всего — трусливый. И он это знает. Но почему он такой, вы не спрашиваете, хотя сам человек уже тысячи лет задается этим вопросом. А нужно было, нужно было, коллега, спросить хотя бы, зачем он создал, например, вас — компьютеры. В своем биологическом эгоцентризме человек, возможно, и сам того не сознавая, начал изобретать первые роботы и компьютеры, мечтая о существе, свободном от эгоцентризма, объективном и бесстрашном в своих суждениях. Человек всегда стремился к идеалу, а когда убедился, что сам он не в состоянии его достичь, начал создавать компьютер, чтобы иметь хорошего товарища на своем пути. И вот, этими своими историями вы снова проявляете себя таким, каким вы ему нужны — справедливым и бесстрашным судьей. Любите его и впредь, помогайте ему, потому что человек очень одинок во Вселенной и некому вывести его из лабиринта, который он сам себе создал в этом бесконечном одиночестве.