Водитель нажал на тормоза.
— «Майя Эксельсьор», сэр. С вас один доллар двадцать центов.
В холле отеля Бернсдорф сел на табурет перед полукруглой стойкой бара. Все как-то безрадостно. Почему водитель ни с того ни с сего испугался? Режиссер сделал несколько глотков из запотевшего стакана, когда на соседний табурет села молодая женщина с газельими глазами. Нежная смуглая кожа, глаза искусно подведены, ногти тонких длинных пальцев отливают перламутром — светская дама.
— Простите, вы не из немецкой киногруппы? Вы не шеф, не господин Фишер?
Начало обнадеживающее. Он покачал головой.
— Нет, не шеф.
Она достала из сумочки листок бумаги.
— Тогда вы господин Бернсдорф, режиссер. А я Виола Санчес из «Ла Оры», это столичная вечерняя газета. Не согласитесь ли вы дать нам интервью?
— А редакционное удостоверение у вас есть? — спросил Бернсдорф и сразу поймал себя на том, что вопрос его невежлив. Запоздалая реакция на поведение таможенных чиновников. Взглянув на визитную карточку, поторопился заказать даме «дайкири», словно желая искупить свою вину. — Вы из отдела местной хроники? Какого направления ваша газета?
— Умеренно-либерального. И еще мы немножко националисты, то есть поругиваем США. Наш издатель — Клементе Маррокин, бывший вице-президент.
— Во время правления ПР?
— Вы хорошо информированы. Можно ли из этого заключить, что вы предполагаете снимать политический фильм?
— «Нет искусства вне политики», — вспомнился Бернсдорфу афоризм из далекого студенческого прошлого.
— Вот и мы так считаем, — по губам Виолы Санчес скользнула улыбка.
Осторожно! Она ничего не записывает, но все запоминает и впоследствии использует.
— О чем ваш фильм? — спросила журналистка.
— Знаете, с той минуты, когда мы в Европе сели в самолет, я не сомкнул глаз. Боюсь нагородить всякой ерунды. Если хотите, приходите завтра.
— Почитать сценарий дадите?
— Пока у нас нет сценария, мисс Санчес. В настоящий момент мы думаем и гадаем, как вызволить нашу аппаратуру.
— Хотите, я помогу вам? Мы, правда, в оппозиции, но кое-какими возможностями обладаем. Министр просвещения — из нашей партии.
— К этому разговору мы вернемся. Большое спасибо, спокойной ночи!
В справочном бюро сидела женщина; ее густые черные волосы с прямым пробором на испанский манер перехвачены на спине лентой… Кого она ему напоминает?
— Майор Понсе, — прервал ход его мысли подошедший мужчина. — На два слова, господин Бернсдорф.
— Я собирался вздремнуть, но… Чем могу служить?
Бернсдорф устало улыбнулся: все его знают, прямо как в мюнхенском «Доме кино». Итак, полиция. Будь этот человек из службы безопасности, то дожидался бы его, Бернсдорфа, возвращения наверху, в номере, чтобы продемонстрировать власть. А подойти у лифта? Где расчет на элемент неожиданности, эффект испуга? Даже полиция обычно работает с большей выдумкой. Поставлено, как говорится, без чувства стиля.
— Майор, вы чем-то встревожены?
— Вовсе нет. Однако меня несколько беспокоят разноречивые слухи о задуманном вами фильме.
— И кто же эти слухи распространяет?
— В этом-то вся соль: ваши друзья. Мне были изложены три версии фильма; согласитесь, многовато. Господин фон Кремп хочет снять фильм-репортаж, господин Фишер веселый игровой фильм, а мадам Раух — фильм о судьбе современной женщины. Как вы это объясните?
— Возможно, причина в вашем умении вести беседу в непринужденном тоне, майор. Мои сотрудники сочли, что с ними просто мило беседуют, а не расспрашивают по долгу службы. Вот они и ответили каждый на свой лад. Кремпу ближе человеческий документ, Фишер — жизнелюб, а мадам Раух женщина до мозга костей.
— Согласен с вами. Тем не менее их расхождения не могут не удивить, усмехнулся недоверчиво Понсе.
— Довольно давно, побывав на Кубе, я носился с мыслью снять пиратский фильм. Но то, с чем я там столкнулся, перечеркнуло все мои планы, и получилась чисто лирическая картина, вес-действие которой происходит на суше, моря нет и в помине. Вот и говори тут о планах.
— Когда вы были на Кубе?
— До Кастро. Я, знаете ли, давно в кинобизнесе.
Бернсдорфу всегда доставляло наслаждение играть роль человека зрелого, умудренного опытом, изворотливого.
— Допустим, что людям кино присуще мечтать, — сказал, подумав, Понсе. — Пусть это часть вашей деятельности; только мечты у ваших партнеров чересчур воинственные. Например, у вашего оператора в номере лежит маленькая зеленая книжка. В ней много подчеркнуто. Особенно часто — имя Кампано.