Хотя в случае Китая и России, возможно, и есть основания называть недавние события «примитивными» и «первоначальными», практики, которые вернули классовую власть капиталистическим элитам в США и других странах, лучше считать непрерывным процессом накопления через изъятие, который стал особенно заметным при неолиберализме. Я выделяю в нем четыре основные составляющие:
1. Приватизация. Корпоратизация, товаризация и приватизация государственных активов была отличительной особенностью неолиберального проекта. Его основная задача заключалась в открытии новых возможностей для накопления капитала в прежде закрытых для этого областях. Самые разные общественные службы (водоснабжение, телекоммуникации, транспорт), социальное обеспечение (жилье, образование, здравоохранение, пенсии), общественные институты (университеты, научно-исследовательские лаборатории, тюрьмы) и даже война (примером может служить «армия» частных подрядчиков, работающих бок о бок с вооруженными силами в Ираке) были приватизированы в той или иной степени во всем капиталистическом мире. Права на интеллектуальную собственность, установленные в ВТО так называемым соглашением ТРИПС, определяют генетические материалы, семенную плазму и все прочие подобные продукты как частную собственность. Рента за использование может взиматься с населения, практики которого сыграли решающую роль в развитии этих генетических материалов. Биопиратство не знает границ, причем выгоду от разграбления мирового запаса генетических ресурсов получают только нескольких крупных фармацевтических компаний. Все большее истощение глобальных общих благ (земли, воздуха, воды) и растущая деградация окружающей среды, исключающая все иные способы сельскохозяйственного производства, кроме капиталоемких, точно также вытекают из масштабного превращения природы в товар. Превращение культурных форм, истории и интеллектуального творчества в товар (через туризм) ведет к масштабному изъятию (музыкальная индустрия печально известна усвоением и эксплуатацией низовой культуры и творчества). Как и прежде, сила государства часто используется для навязывания таких процессов вопреки воле простых людей. Отказ от регулирующих структур, призванных защищать рабочую силу и окружающую среду от деградации, привел к утрате прав. Возвращение прав общей собственности, завоеванных за годы тяжелой классовой борьбы (право на государственную пенсию, на социальное обеспечение, на государственное здравоохранение), в частную область было одним из наиболее вопиющих проявлений политики изъятия, проводимой от имени ортодоксальных неолибералов. Все эти процессы привели к переходу активов из государственной и общедоступной области в частную область привилегированных классов. Приватизация, отмечает Арандхути Рой по поводу Индии, сопряжена с «передачей производственных общественных активов от государства частным компаниям. Производственные активы включают природные ресурсы. Землю, лес, воду, воздух. Это активы, сохраняемые государством для людей, которых оно представляет… Отнятие и продажа их как акций частным компаниям — это варварское изъятие в масштабе, который не имеет исторических параллелей».44
2. Финансиализация. Мощная волна финансиализации, начавшаяся после 1980 года, отличалась своим спекулятивным и хищническим стилем. Общий ежедневный оборот финансовых трансакций на международных рынках, составлявший в 1983 году 2,3 миллиарда долларов, к 2001 году вырос до 130 миллиардов долларов. Эти 40 триллионов долларов годового оборота в 2001 году можно сравнить с 800 миллиардами долларов, необходимыми для поддержания международных торговых и производственных инвестиционных потоков.45 Дерегулирование позволило финансовой системе стать одним из основных центров перераспределения, осуществляемого через спекуляцию, хищничество, обман и воровство. Накручивание стоимости акций, пирамиды, структурированное разрушение активов через инфляцию, отделение активов через слияния и поглощения компаний, рост долгового бремени, которое даже в развитых капиталистических странах привело к долговой кабале всего населения, не говоря уже о мошенничествах в корпоративном бизнесе, изъятием активов (завладение пенсионными фондами и их разорение вследствие падения акций и краха корпораций) манипуляциями с кредитами и акциями — все это стало основными чертами капиталистической финансовой системы. Внимание к рыночной стоимости акций, обострившееся из-за совпадения интересов собственников и управляющих капиталом вследствие предоставления последним фондовых опционов, привело, как мы теперь знаем, к манипуляциям на рынке, принесшим огромное богатство немногим за счет многих. Поразительный крах Enron стал символом общего процесса, лишавшего многих средств к существованию и прав на пенсии. Кроме того, нельзя забывать и о спекулятивных налетах, совершаемых хеджевыми фондами и другими крупными институтами финансового капитала, ибо они составляют передовой отряд накопления через изъятие на мировой арене, потому что они, как принято считать, полезны капиталистическому классу в плане «расширения рисков».46
3. Управление и манипулирование кризисами. Помимо спекулятивной и зачастую мошеннической пены, характерной для многих неолиберальных финансовых манипуляций, существует более глубокий процесс, который предполагает создание «долговой ловушки» в качестве основного средства накопления через изъятие.47 Создание, управление и манипулирование кризисами на мировой арене превратилось в тонкое искусство продуманного перераспределения богатства от бедных стран к богатым. Резко подняв процентную ставку в 1979 году, Волкер увеличил долю иностранного дохода, которую страны-заемщики должны были выплатить в виде процентов по долгам. Оказавшимся на грани банкротства странам, вроде Мексики, пришлось согласиться на структурное регулирование. Заявив о своей роли благородного покровителя, занимающегося «спасением» во имя сохранения стабильного накопления капитала, Соединенные Штаты нашли способ ограбить мексиканскую экономику с использованием своей огромной финансовой силы в условиях местного кризиса. Этим комплекс Министерства финансов / Уолл-стрит / МВФ и стал заниматься повсюду. На посту главы Федеральной резервной системы в 1990-х годах Гринспен не раз использовал тактику Волкера. Долговые кризисы отдельных стран, редко встречавшиеся в 1960-х, с необычайной частотой стали случаться в 1980–1990-х годах. Трудно назвать развивающуюся страну, которая не пострадала бы от них; в некоторых случаях, как в Латинской Америке, такие кризисы стали вполне обыденной вещью. Организация, управление и контроль над этими долговыми кризисами осуществлялись с целью совершенствования системы и перераспределения активов в 1980–1990-х годах. Уэйд и Венеросо со знанием дела пишут об этом на примере азиатского кризиса (первоначально вызванного действиями американских хеджевых фондов) 1997–1998 годов:
Финансовые кризисы всегда вызывали переход собственности и власти к тем, кто сохранял свои активы невредимыми и имел возможность предоставлять кредиты, и в этом плане азиатский кризис не исключение…несомненно, западные и японские корпорации получили огромную выгоду… Сочетание огромного обесценивания, проводимой под руководством МВФ либерализации и восстановления может даже ускорить крупнейший для мирного времени переход активов от отечественных владельцев к иностранным за последние пятьдесят лет, затмив даже переход активов от отечественных к американским собственникам в Латинской Америке в 1980-х годах или в Мексике после 1994 года. Вспомним высказывание, приписываемое Эндрю Меллону: «Во время депрессии активы возвращаются к своим законным владельцам».48