Оборотной стороной социал-дарвинизма, разрушения «универсума символов» и иерархии нравственных ценностей стало создание в России системы потребностей, несовместимых с жизнью страны и народа. Последние 15 лет граждане России были объектом небывало мощной и форсированной программы по внедрению в их сознание потребностей западного общества потребления.
Начиная с середины XX века потребности стали интенсивно экспортироваться Западом в незападные страны через механизмы культуры. Разные страны по-разному закрывались от этого экспорта, сохраняя баланс между структурой потребностей и теми реально доступными ресурсами для их удовлетворения, которыми они располагали. Таким барьером, например, было закрыто крестьянство в России, а затем и советское общество. Крестьянину и в голову бы не пришло купить сапоги или гармонь до того, как он накопил на лошадь и плуг — он ходил в лаптях. Так же в середине века было защищено население Индии и в большой степени Японии.
При ослаблении этих защит происходит, по выражению Маркса, «ускользание национальной почвы» из-под производства потребностей, и они начинают полностью формироваться в центрах мирового капитализма. По замечанию Маркса, такие общества, утратившие свой культурный железный занавес, можно «сравнить с идолопоклонником, чахнущим от болезней христианства».
Культурная защита СССР была обрушена в годы перестройки ударами идеологической машины. При этом новая система потребностей была внедрена не на подъеме хозяйства, а при резком сокращении ресурсной базы для их удовлетворения. Это породило кризис сознания и быстрый регресс хозяйства — с одновременным распадом солидарных связей.
Когда идеологи и экономисты проводили эту акцию, они преследовали конкретные политические цели. Но удар по здоровью страны нанесен несопоставимый с этими целями — создан порочный круг угасания народа. Приняв вирус «потребностей идолопоклонника» при архаизации производства, население России получило реальный шанс «зачахнуть» едва ли не в подавляющем большинстве.
Выработать новый проект солидарного рационально мыслящего общества с полноценным универсумом символов — трудная задача, к которой нам не дают подступиться, в том числе используя авторитет западной науки.
Какую субкультуру поддержал Запад в России?
В последней кампании «холодной войны» против СССР Запад заключил альянс с тремя социальными группами внутри советского общества, с тремя его субкультурами. Это часть партийно-бюрократической номенклатуры, часть интеллигенции, занявшая антисоветскую позицию, и часть преступного мира. Это разнородное социальное образование, преследующее разные цели, но заинтересованное в сломе советской государственности и экономики, получило на Западе условное название демократов и либералов.
При помощи СМИ и непрерывного повторения этих определений они вошли в обиход как на Западе, так и в СССР. Наш ум заполнили ложными именами, словами, смысл которых менялся и искажался до неузнаваемости. Говорили “демократия” и расстреливали парламент. Говорили “священная собственность” — и воровали сбережения целого народа. Говорили “права человека” — и делали людей абсолютно беззащитными против подонков и хамов, захвативших деньги и власть.
Понятия демократ и либерал перестали быть объектом рефлексии и начали оказывать разрушительное воздействие на сознание — ввиду дикого несоответствия этих понятий реальной культуре, мировоззрению и образу действий этой активной группы, которая осуществила большой социальный проект, условно называемый «ельцинизмом». Западная элита, прямо ответственная за этот проект, обязана, наконец, вникнуть в его суть и гласно определить свое к нему отношение, хотя бы и с опозданием.
Либерализм в общепринятом понимании определен тремя взаимосвязанными наборами признаков (философия, политика, экономика). По ним и пройдем.
По своей философии ельцинизм принципиально и радикально противостоял либерализму — в гораздо большей степени, нежели русский большевизм. Либерализм исходит из фундаментальной категории прав личности. Но для ельцинизма самого этого понятия не существует. Незаметно, но прочно в обиход российских реформ вошел термин — правовой беспредел, термин сам по себе уголовный.[14] Именно то, что он прижился незаметно, говорит о его соответствии реальности. Никогда еще простой человек, не относимый к политическим противникам («просто личность») не был так радикально лишен его естественных и социальных прав и не был так беззащитен против произвола самых разных «сильных», как в России периода ельцинизма.
14