- Или бояться сказать, - подал голос Максим.
- Нет, не то, что я запуганных свидетелей не видел, - опер потер лоб, - да и ряд странностей присутствует, - он замолчал.
- А что собачки, след взяли?
- В том-то и дело что нет, лестницу дрянью какой-то посыпали. Давай, Максим, не будем об этом, - он разлил остатки водки, - мутная история.
Четвертая порция спиртного совсем их расслабила. Максим неожиданно для себя понял, ему нравится сидевший напротив человек. Коротко стриженный, с широко расставленными, над прямым носом, серыми глазами. Видимо привычный лед, в глубине которых, немного подтаял. Он кого-то неуловимо напоминал ему.
Максим прикрыл глаза, прислушиваясь к приятному шуму в голове. Сейчас, когда после маятника его способности на время спрятались, было хорошо вот так сидеть, не окружая себя защитными барьерами.
- Максим, не взять ли нам еще бутылочку? - вывел его из задумчивости, голос гостя.
- А как же завтра работа, Иван Петрович? - поддел его Максим.
- Не завтра, Максим, уже сегодня. А работа не волк, в лес не убежит.
Максим прислушался к себе, слова еще об одной бутылке, вызвали в организме определенный позитив. Он утвердительно кивнул.
Они отоварились водкой все в том же супермаркете, неоновые огни которого слегка поблекли, в предрассветной синеве. Касса по случаю позднего, точнее раннего, времени работала одна. И как раз та, где расплачивался Максим. Взяли все туже "Белугу", помидорки, огурчиков, соленой капусты и пару литров минералки. Иван, настоял расплатиться пополам.
Шагая к выходу, в стекле двери Максим увидел, как капитан наклонился к кассирше и что-то сказал. Молоденькая девочка, с сильно накрашенным но хорошеньким и заспанным личиком кивнула ему, что-то отвечая. Склонившись к ней еще ближе, он зашептал в маленькое оттопыренное ушко. Девчонка слушала, нахмурив бровки, а под конец весело расхохоталась и смущенно махнула на того рукой.
- Вот, так вот брат, - непонятно сказал опер, когда они закурили на крыльце.
Остальное он помнил смутно.
Глава 3.
Проснулся, Максим с тяжелой головой и гадким вкусом во рту. Тело было покрыто липким потом, в квартире стояла удушливая жара, не помогали да же распахнутые окна. Опер Крюков, спал в кресле, неловко подогнув ноги. На нем красовались лишь трусы - модные боксеры с плейбоевским кроликом. Неожиданный наряд для милиционера.
Максим постоял, разглядывая мощное тело гостя, обильно покрытое шрамами. Покачал головой, милиционер, капитан, как же держи карман шире, и пошел в ванную. С удовольствием принял душ, попеременно включая то нестерпимый кипяток, то поток ледяной воды. Давящая хмарь в голове потихоньку отступала. Почистив зубы, он полностью пришел в себя. Закрыв глаза, постоял, прислушиваясь к окружающему миру. Последствия маятника уходили, и он начал восстанавливать внутренние щиты.
В дверь ванной стукнули.
- Долго ты еще? - хрипло спросил капитан.
- Выхожу.
В дверь бочком протиснулся, Крюков, включил воду - Полотенце найдешь?
- Обижаешь начальник, - сказал Максим, хлопнув его по голому плечу.
- Ну и ладненько, - Иван задернул занавеску.
Максим стоял у открытого окна, тянул ледяную минералку, слушая как за стеной, плещется вода. Капитан вышел из ванной с полотенцем на жилистых бедрах. Взял протянутую бутылку, и, содрав зубами пробку жадно начал пить. Допив, крякнул.
Максим повернулся к нему. Они стояли напротив друг друга. Одного роста, широкоплечие, кряжистые, с длинными руками и ногами, с мускулистыми животами. Только торс Крюкова был покрыт короткими, похожими на коротко стриженый мех, волосами. Он понял, кого напоминал ему опер Крюков. Его самого.
- Ну что Максим, душевно вчера посидели?
- Хорошо, Иван, - он кивнул, чувствовал, разговор предстоит крепкий.
- Теперь и серьезно поговорить можно, да, Максим?
Он кивнул, можно, - От чего с хорошим человеком не поговорить?
- Ты ведь глупостей делать не будешь? Умный.
- Не тот возраст, что бы глупить.
Крюков поправил на бедрах махровое полотенце. Точно такое только желтое было повязано на талии Максима. Рассмеялся.
- Хороши же мы были бы, если бы махаться начали. - Пояснил он, глядя в глаза Максима, нашаривая на столе пачку, - будешь?
Максим покачал головой.
- Ну, как знаешь, - Крюков прикурил сигарету, подбросил пачку в ладони и перебросил ему ее.
Максим поймал и аккуратно положил на стол. Максим повернулся к нему спиной и поставил турку на огонь, - на тебя делать?
- Хороший варишь?
- Ни кто не жаловался.
- Тогда делай.
Максим спиной чувствовал, как слегка расслабился опер, - да ты, Иван, не напрягайся, рассказывай, за чем я вам понадобился.
- Кому это нам?
- Ты дурку не включай, еще скажи, что ты простым опером работаешь, - он помешивал в турке кофе, чутко в вслушиваясь в тишину у себя за спиной.
- Ладно, тебя не обманешь. Ни какой я не опер.
- И не Иван свет Петрович Крюков, да? - по кухне плыл терпкий аромат хорошего кофе.
- Не Крюков, но Иван Петрович.
Максим знал, гость говорит правду. Он ловко подхватил турку с огня и разлил по чашкам. Иван втянул ноздрями запах.
- Пахнет хорошо.
- Что я еще хорошо делаю? - он стоял, прислонившись спиной к мойке, чутко держа в руках крохотную чашку с чернильного цвета жидкостью.
- Акцию хорошо спланировал.
- Какую, акцию? - Максим по настоящему удивился.
Бывший капитан ткнул пальцем в потолок. Максим вздохнул, - Это была не акция, и уж тем более, я ее не планировал.
- А что это было? - Иван затушил окурок и, откинувшись на подоконник, поднес к губам чашку.
Максим нахмурился, - Ты не поймешь, Иван.
- А ты попробуй, я умный, пойму.
- Тут дело не в уме, долго рассказывать придется, чтобы, что-то понять.
- А я никуда не тороплюсь.
- Тогда, Иван, расскажи, что тебе уже известно.
Максим вздохнул, отпил кофе. Пауза затягивалась.
- Хорошо, - Иван, отпил кофе, неторопливо достал сигарету из пачки, долго раскуривал.
- Начнем с того, что никакой ты не Максим Александрович Лотов.
Максим жестом остановил его. Сходил в комнату принес пачку "Беламора". Тяжело опустился на табурет. Прикурил. Втянул в себя тяжелый дым, кивнул - продолжай.
- Твое настоящее имя Петр Викторович Свержин, сын крупного адвоката, муж дочери известного профессора.
Максим прикрыл глаза.
Воспоминания, которые, казалось, он давно похоронил, тяжелым мутным клубом всплыли в памяти. Ему сделалось дурно. Голос лже Крюкова потускнел, вытесненный событиями десятилетней давности.
- Ну что, Петро, готов в дорогу? - голос отца весело грохотнул в ухо.
Я поиграл мышцами, - всенепременно, батя.
- Зови своих, мы подъехали, - он отключился.
Под окнами, призывно бибикнула, "бэха" тестя.
- Олюня, бери Настюху, родители приехали.
- Уже бежим, - жена потерлась носом о мою щеку, сунула, капризничающую с утра дочку, в руки, - держи.
Я подхватил теплый комочек на руки. Чмокнул в сморщенное заплаканное личико.
- Ну, что ты малышка, ехать не хочешь? А там тепло, ласковое море, свежий воздух.
Мы долго подгадывали время, что бы всей семьей отправиться отдыхать. Но то у отца был процесс, то тесть был занят. В середине августа, все, наконец, собрались. И вот теперь отправляемся к Черному морю, где отец Ольги снял на две недели шикарную дачу, находящуюся в двух шагах от моря. Долго решали, как ехать, пока отец не сказал, - Ша, едем на моей тойоте. Десять мест, все удобства, кондиционер - красота, в общем.