- Как тебя зовут?
- «Скворец», - машинально назвался парень, густо покраснел и поправился: - То есть Коля Скворцов.
- Сколько тебе?
- Восемнадцать уже.
- Не буду спрашивать, за что сидишь: не моё это дело. Но лучше, Колян, не увлекайся воровской романтикой, - так легко увязнуть, выбраться потом будет нереально.
Стас с удовлетворением отметил ясные, неглупые глаза паренька, который кивнул в ответ.
- Хотите, я вам чаю принесу? – тихо предложил юноша, снова быстро стрельнув глазами по сторонам.
- Не стоит, Колян, ни на кого шестерить - держи фасон! Ты же Человек! И не связывайся с этими крысами. Потому что дружки твои - не люди, а самые настоящие крысы. Они будут притворяются корешами, впаривать тебе сказки про свои благородные понятия, но всё это фуфло для простачков. Они используют тебя и выплюнут.
К ним в вразвалочку подошёл «Шныра»:
- Зачем пацанчику уши полощешь? Ты же мусор! Тебе со своими псами-вертухаями надо держаться, а «Скворец», хоть и «фазан» ещё, но имеет желание авторитетным мэном стать.
- Оставьте его в покое, - не сдержался Легат.
«Шныра» ощерился гнилыми зубами, щёки и лоб его собрались в гармошку, отчего глазки, и без того мелкие, превратились в щёлки.
- Не гони волну, фараон. Ты тут никто! – сплюнул он.
- Сам не суши зубы, сявка! – переходя на уголовный жаргон, сурово отрезал Стас. – И не надо поднимать хай, ты ведь «Шнырь», то есть по-вашему «шестёрка, уборщик, прислужка». Под тобой ходить – ниже плинтуса опуститься.
- Братва, это что же! Какой-то мусор поганый будет у нас свои порядки устанавливать?! – в истерике обратился к камере униженный «Шнырь». Вокруг него тут же начали группироваться местные деловые.
- А давайте у самого пацанчика спросим, чего он хочет: к тебе, менту поганому пристегнуться? И быть с легавыми в «шоколадных отношениях»? Или «Скворец» желает остаться честным фраером? – предложил один из воров, и почти ласково обратился к растерявшему парнишке:
- Ну, бродяга, выбирай!
«Скворец» стоял, опустив глаза в пол, на висках его выступили капельки пота.
- Ну давай, кент, не косорезь - скажи мусору кто он есть! - науськивал его против капитана «Шныра». Мальчишка поднял на Стаса полные слёз, совершенно дикие глаза, и выпалил:
- Ты мусор поганый!
Стас лишь покачал головой. Зато выбор молодого «лепилы», - то есть представителя мелкой шпаны, не топтавшей ещё зону, но изо всех сил старающийся походить на крутых авторитетов, - вызвал одобрительный хор голосов блатных:
- Красавелло, всё верняк!
- В цвет, братишка!
- А ты, если ещё попробуешь «впрягаться» за кого-то или «взбухать», - заказывай себе саван и деревянный макинтош! – предупредил Стаса «Шныра», после чего похлопал молодого подручного по плечу. – Правильно, что не сменил масть: с мусором связываться, всё равно что с петухами на одном насесте кукарекать…
- Жаль, если он станет такой же крысой? – бросил им вслед Легат. Это было ещё большей ошибкой, - бросаться такими словами в его положение - смертельно опасно, да и глупо.
Глава 12
– Ты че крысу во мне нашел? Ты утверждаешь, что я обделил своих?! – взвился уголовник, призывая всех в свидетели. – Отвечаешь за базар? Не боишься «ответки»?
Угрозы в этих стенах, если уж произносились, то полагалось подкреплять их действием. «Шныра» накручивал себя, изображая психоз, вот-вот в его руке могла появиться заточка, тем более что бесноватый Димон тёрся рядом с ним. Стас отошёл к двери, прикидывая, кто ещё может поддержать задетого им блатаря. Многие были согласны, что «по понятиям» кивнувший серьёзное обвинение «мусор» должен немедленно ответить за свои слова – доказать обвинение или жестоко заплатить за клевету.
Капитан физически ощутил сгустившуюся вокруг атмосферу ненависти и жажды его крови. И приготовился дорого продать свою жизнь. Как там, в Сирии… Однажды бойцы его группы попали в засаду. Парни рассредоточились, заняли круговую оборону, даже успели окопаться и несколько часов отбивались от яростных атак нескольких тысяч боевиков. К вечеру потери небольшого отряда составляли 15 погибших («двухсотых») и семь раненых («трёхсотых»), то есть он потерял больше половины людей. Боекомплекта осталось на двадцать минут хорошего боя.
Но дико повезло: налетела песчаная буря. В нескольких метрах друг друга не видать. Бросив всё тяжёлое вооружение и взяв раненых, командир повел своих людей на прорыв врукопашную, мол, иначе подохнем все здесь. К счастью буря напугала и «черных», прорыв они прозевали. А тех, что не успели сбежать, Легат приказал резать ножами и рубить сапёрными лопатками, чтобы не привлечь остальных игиловцев стрельбой.
В итоге ему удалось вывести к своим 14 бойцов и ещё шестерых «трехсотых» вынесли на себе, из них двое были тяжелыми. Правда позднее стоимость двух брошенных им станковых пулемётов, пары гранатомётов и трёх ПТУРов с боекомплектом экономное руководство частной военной компании, которое является совладельцем тамошних миллиардных нефтяных месторождений, с него удержало - в виде штрафа…
И всё же тогда он вырвался из почти безвыходного положения! Хотя в отдельном кармашке его разгрузочного жилета лежала граната, на случай угрозы плена. Так что заглядывать в бездонные глаза смерти ему было не впервой.
Но неожиданно пожилой авторитет у окошка присёк гвалт:
- Осади, «Шныра»! – одёрнул зачинщика надвигающейся расправы старческий голос. Юркий уголовник бросился к «смотрящему» за поддержкой:
- Монах, как же так! Мент обмороженный мне серьёзную предъяву метнул?! «Распустил тут парашу», а я рот застегнуть должен?! Это же натуральный прогон, он мне крысятничество шьёт! Положено ответку дать, иначе пацаны решат, что у меня очко заиграло, как у петуха.
- Хватит трещать! – устало рявкнул старик. - В этой «хате» я тяну мазу, так что я сказал: пока всем притихнуть! Услышу, кто продолжает «полоскать уши», пеняй на себя! Мне мочилово тут не нужно, если краснопёрые прознают, что у нас тут беспридельничают, - сразу рассуют по изоляторам. А мне из-за ваших тёрок в «санаторий» переезжать не в кайф.
Всё же «Шныра» злобно процедил Стасу сквозь зубы:
- Посмотрим у кого очко крепче?
- Да у легавого очко стальное, бронированный вариант! – усмехнулся кто-то. – Не получится прикупить дядю, беспонтово это! Его ведь перед тем, как к нам в «предвариловку» сунуть, сперва полностью оцинковали и зарядили на зачистку всей нашей кодлы.
- Он, орёл! – в одиночку надежду имеет нас всех в случай чего уработать.
- Да не, - хохотнул другой, - он к сучьим дружкам своим - следакам побежит жаловаться, если его кто-то тронет.
И всё же буря пошла на спад. Стас вернулся на свою койку с чувством внезапно амнистированного смертника и тут перехватил осуждающий взгляд «Счастливчика»: «Я же тебя предупреждал: не влезай ни во что!», будто говорил он. Да Стас и сам был не рад, что влез. Всё получилось как-то само собой…
Надо было отдать должное «Монаху» - старик обладал просто звериным чутьём. Дьявольски осторожный старый вор словно предугадал опасность для себя. Не прошло и пяти минут, как в камеру чуть ли не ворвались «корпусной», то есть дежурный по тюремному блоку офицер, а с ним оперуполномоченный и ещё несколько рядовых охранников.
- В чём дело, почему в камере гвалт? – строго спросил «корпусной».
- Всё в порядке, гражданин начальник, – ответил за всех старший по камере.
- Но мне доложили, что у вас затевается драка? – заявил «корпусной», удивлённо озираясь.
- Как видите, вас ввели в заблуждение, гражданин начальник.
«Корпусной» нахмурился и строго взглянул на одного из надзирателей.
«Монах» видимо смекнул, что подставлять прикормленного вертухая ему нет никакого резона, и признал, что небольшой конфликтик всё же имел место:
- Ребята молодые, кровь бурлит, захотелось им немного поразмяться, но я уже навёл порядок.
Дежурный офицер нашёл взглядом Стаса, подошёл:
- Вам угрожали?
Стас невольно скосил глаза на соседей: позы их стали подчёркнуто ленивыми, лица мирными, хотя ещё десять минут назад волчьё готовилось к нападению.