— Пожалуйста. Какую бы выдумку моя мать ни продала Зевсу, я не девственница, так что, если
из-за этого твоя голова может взорваться, ты можешь расслабиться. Все в порядке.
Во всяком случае, он смотрит еще пристальнее.
— Это не делает предложенную тобой сделку более привлекательной.
О, это просто смешно. Я вздыхаю, выпуская наружу свое раздражение.
— Глупо с моей стороны думать, что ты принадлежишь к тому проценту человеческого
населения, которое не поклоняется алтарю девственной плевы.
Он ругается, выглядя так, словно хочет провести руками по лицу.
— Это не то, что я имел в виду.
— Это то, что ты сказал.
— Ты искажаешь мои слова.
— Неужели? — Я уже давно преодолела свой предел разочарования этим разговором.
Обычно я лучше продаю людям свои идеи, чем это.
— В чем проблема, Аид? На данный момент у нас схожие интересы. Ты хочешь наказать Зевса
за тот вред, который он тебе причинил. Я хочу, чтобы его планы жениться на мне умерли быстрой и эффективной смертью. Убедившись, что он верит, что мы трахаемся на каждой доступной поверхности, пока ты не отпечатаешься на моей коже, мв достигнем обеих этих целей. Он не прикоснется ко мне и десятифутовым шестом, и он никогда не сможет смириться с тем фактом, что это ты «погубил меня».
Он по-прежнему ничего не говорит. Я снова вздыхаю.
— Это потому, что ты думаешь, что будешь принуждать меня? Это не так. Если бы я не хотела
заняться с тобой сексом, я бы не предлагала.
Его шок такой восхитительный, что я почти чувствую его на вкус. Как и весь Олимп, этот человек видел различные публикации в СМИ обо мне и моей семье и делал предположения. Я не могу сказать, что все они ошибаются, но я получаю особое удовольствие от этого взаимодействия. Я знаю роль, которую моя мать придумала для меня среди моих четырех сестер — милая, солнечная Персефона, которая всегда улыбается, когда делает то, что ей говорят.
Они мало что знают.
Я не совсем лгу. Да, сейчас у меня не так много вариантов, но мысль о том, чтобы переспать с Аидом, разрушит все шансы на то, что кольцо Зевса будет у меня на пальце… Это взывает к очень темной, очень тайной части меня. Я хочу повернуть нож, наказать Зевса за то, что он вел себя так, будто я выставленное на аукцион произведение искусства, а не человек с мыслями, чувствами и планами. Я хочу, чтобы он корчился от боли вокруг клинка моего ремесла, чтобы подорвать его авторитет, проскользнув сквозь его пальцы, чтобы сразиться со своим врагом. Возможно, это мелочь, но ничто не бывает по-настоящему мелким, когда речь заходит о репутации. Моя мать хорошо преподала мне этот урок.
Власть в такой же степени зависит от восприятия, как и от ресурсов, которыми человек располагает в своем распоряжении.
— Я не знаю, как ты выбираешь сексуальных партнеров, но я обычно не торгуюсь за эту
привилегию. — Его рука дергается вдоль бока. — Сядь на свою задницу, пока ты не залила кровью весь мой ковер.
— Сначала деревянные полы, теперь ковер. Аид, ты положительно помешан на своих полах.-
После короткого внутреннего рассуждения я присаживаюсь на край матраса. Он не сможет сосредоточиться ни на чем из того, что я говорю, если я останусь стоять. Я чопорно складываю руки на коленях.
— Лучше?
У Аида такое же выражение лица, какое бывает у моей матери перед тем, как она начнет угрожать выбрасывать людей из окон. Я не думаю, что она когда-либо бросала что-нибудь в приступе гнева, но угроза была хороша, когда мы были детьми. Он медленно качает головой.
— Вряд ли. Ты все еще здесь.
— Ой. — Я выдерживаю его пристальный взгляд. — Я все еще не понимаю, в чем проблема.
Прошлой ночью ты хватал Меня за горло и рычал, а сегодня ведешь себя так, будто тебе не терпится вышвырнуть меня на обочину. Я просто не в твоем вкусе? — Это возможно, хотя кажется странным подставлять ему подножку, если он действительно хочет отомстить. У меня есть доступ к зеркалу. Я знаю, как я выгляжу. Традиционная красота и все такое, и это было до того, как моя мать настояла, чтобы мы потратили поистине абсурдную сумму денег на уход за волосами, кожей и гардеробом, хотя я подвела черту под пластикой носа.
— Если только тебе больше не нравится беспомощная девица в беде? Полагаю, я могла бы
сыграть эту роль для тебя, если это поможет выполнить работу. — Я смотрю на Аида и не утруждаю себя тем, чтобы изобразить на лице какое-либо притворство или обольщение. На него это не подействует, я уверена в этом. Вместо этого я одариваю его насмешливой улыбкой, чуть-чуть придающей моей обычной натуре жизнерадостности.