— Найдется, — улыбнулся капитан, — Проходите в лифт, а я свяжусь с нашим комендантом. Найдем вам и форму, и еду с питьем…
Идя вслед за дежурным, я задумчиво смотрел по сторонам.
«Неужели мы добрались и всё закончилось? — мысленно спросил я себя, но тут же понял — Нет. Всё только начинается.»
— Заходите, — кивнул Хикс, первый войдя в просторную кабину лифта, — Охрана пока остается снаружи, — добавил он, увидев сомнение в моих глазах и взгляд, брошенный на его подчиненных, — Скоро должен прибыть ещё один транспорт, так что… остатки вашего кара уберут.
— Спасибо, — кивнул я.
Спуск прошел в тяжелом молчании. Мы все вымотались, промокли и устали. Дико хотелось есть и спать. Оставалось лишь надеяться, что у нас будет возможность отдохнуть в безопасности и никто не начнёт штурм здания.
Когда на панели индикации появилась надпись «Жилая зона» створки дверей отъехали в стороны, а капитан произнёс:
— Нам сюда. Тут у вас будет возможность прийти в себя…
— Надеюсь, тут и поесть дадут, — вздохнул Вейло, впервые за прошедшее после Музей Космонавтики время заговоривший с нами, — Что-то я проголодался.
— Дадут, — кивнул капитан, — И не только это. Полагаю, что выпить вам тоже нужно.
Отведя всех в столовую, мужчина распорядился принести еду, а сам попросил подождать его. Спустя минут десять, когда на столе уже были салаты, мясные закуски и тарелки с отбивными и гарниром, Хикс вернулся.
— Вот, — произнёс он, поставив на стол пыльную бутылку виски и рюмки, — Не каждый день свои погибают…
Разлив по рюмкам золотистую жидкость, мы встали:
— Покойся с миром, друг, — произнёс Скотт.
Чокаться никто не стал. Все молча выпили и только после этого, вновь усевшись, принялись за еду. И если лейтенанат и Вейло едва ковыряли вилками содержимое своих тарелок, что Вайскез и Берроуз накинулись на еду с аппетитом голодных хищников.
— Хороший был друг и боевой товарищ, — взял слово Данмер, когда Хикс налил всем виски, — Жил ярко, ушел… тоже ярко. И быстро… Как он и мечтал — героически спасая чужие задницы…
Бутылку мы, в конечном итоге, прикончили. Литр виски даже не ощущался — все проглотили свои порции так, словно бы пили воду, а не крепкую выпивку. Даже Наталья и та не морщилась, залпом осушая свою рюмку. Впрочем, после пережитого, это не удивительно. Стоило бутылке опустеть, как Хикс приставил в нам сержанта, который всех развел по комнатам, подготовленным за время импровизированных поминок.
Уже через час я вышел из душа, наслаждаясь долгожданной чистотой. Выделенные нам помещения казались небольшими комнатами с отдельными ванными комнатами, где нашлись и полноценный душ, и нормальный туалет, и раковина с зеркалом и бритвенным набором… Для любого человека, привыкшего жить в космосе — президентский люкс.
Улегшись на кровать, я расслабился, привычно выравнивая дыхание и очень удивился тому факту, что появилось ощущение чужого внимания. Впрочем, его источник стоял за дверью.
— Открыть, — приказал я компьютеру.
Девушка, войдя в комнату, огляделась, а затем, хмыкнув чему-то, подошла к кровати и принялась снимать форму.
— Не самая хорошая идея, — произнёс я, глядя на неё.
— Просто заткнись и пользуйся случаем, — ответила Наталья, залезая под одеяло, — Не хочу сдохнуть девственницей, — добавила девушка, прижимаясь ко мне горячим телом.
Кар люкс-класса в сопровождении двух машин охраны несся к зданию имперского правительства, разрывая ночную тьму, наполненную непрекращающимся уже неделю дождем, лучами габаритных огней и прожекторов. Идущая впереди машина сопровождения, спецсигналы которой были включены и озаряли пространство вокруг вспышками голубого и красного цвета, словно таран разгоняла любые встречные кары. Впрочем, в этом время воздух над городом был почти пуст. Середина ночи — не то время, когда люди спешат на работу. Лишь гулящий люд продолжает отдыхать в барах и клубах, а редкие любители экстремальных гонок готовятся к своим заездам в подземных тоннелях Нижнего Города.
Водитель кара периодически смотрел на дисплей, показывающий пассажирский салон, где находился единственный человек, одетый в дорогой деловой костюм, но без галстука и расстегнутыми тремя верхними пуговицами рубашки. Обычно, этот мужчина не позволяет себе подобной вольности, но сейчас ему было плевать на условности и регламенты. Отвратительное настроение, усугубляющееся накопившейся усталостью и нервным напряжением, давали о себе знать, превратив вежливого человека в озлобленное, готовое сорваться даже из-за мелочи, существо.