Когда все три свидетеля ушли, пообещав, что встретятся с Друри и Питом, когда те подберут соответствующие фотографии для опознания, я откинулся на спинку стула и сказал своим приятелям-копам, что последние двое парней вполне стоящие свидетели.
– Я собираюсь привести еще одного, – сказал Пит. – Лишний свидетель не помешает. На это Друри ответил:
– Пит, я даже не знаю, как благодарить тебя. Сам я эту работу не сделал бы без твоей помощи.
– О чем речь! Мне не нравится, когда эта шантрапа из Синдиката устраивает пальбу на моем участке.
Эти бездельники у меня в печенках сидят. Вы знаете, приятели, как здесь обстоит дело с наркотиками? Не проходит недели, чтобы мы не притаскивали в участок с десяток юнцов шестнадцати – восемнадцати лет, которые сидят на наркотиках уже по два-три года. Я знаю, откуда поступает зелье, так же как и ты, лейтенант. Эта шайка грабит, наживается на нас. Тут люди и так вынуждены ютиться по углам – в трехквартирном доме вместе с крысами живут по семнадцать – двадцать семей. Какой-нибудь работяга не может позволить найти своей семье более или менее сносное жилье, у него не хватает денег, чтобы мало-мальски накормить своих детей. А дети вынуждены болтаться на грязных улицах среди куч мусора и всякой мерзости. А Джейк Гузик присылает свою отраву, и эти несчастные люди колют себя и ловят кайф, находя успокоение в наркотическом дурмане. А затем, чтобы достать новую партию наркотиков, они сначала закладывают свою последнюю рубаху, а затем идут грабить других. Билл, если тебе нужна моя помощь, чтобы бороться с этими недоносками из Синдиката, я всегда готов оказать ее – в любое время, в любой день.
Друри слушал его с легкой улыбкой на лице. Я поглощал свое пиво. Эти проникнутые пафосом речи были хороши в пивной, в реальной же жизни те, кто пытался нарушить заведенный порядок вещей, получили в ответ пулю в лоб. И Питу это было хорошо известно.
У бара двое темнокожих парней устроили перебранку. Оба в рабочей спецодежде, оба крепкие на вид и чуть-чуть навеселе.
Когда их голоса стали звучать чересчур громко, Пит поднялся, вытащил свои длинноствольные пушки и, извинившись, направился к ним.
– Кто из вас начал первым?
Бармен, перегнувшись через стойку, с золотозубой улыбкой наблюдал за этим зрелищем.
Оба парня посмотрели на Пита широко раскрытыми глазами – они, безусловно, его узнали.
Дулом револьвера Пит уперся в живот парня, что был справа, а стволом другого коснулся подбородка того, что был слева. Через мгновение парни валялись на грязном деревянном полу и потирали ушибленные места.
– Чтобы здесь не было никаких драк, – предупредил их Пит. Спрятав оружие, он вернулся к нам и сказал, что ему пора идти.
Оказалось, что и нам тоже пора было отправляться по своим делам.
Глава 9
За оставшиеся до субботы дни событий было и много, и мало. Каждый день я бывал в Мейер Хаус, где находился Рэйген; круглосуточное дежурство я поручил О'Тулу и Пелитеру, которых иногда подменял Сапперстейн. Полиция постоянно держала там трех своих людей. Один коп патрулировал Лейк-Парк-авеню, второй охранял выход у пожарной лестницы, а третий находился вместе с моими людьми в коридоре. Мы вполне ладили с этими копами, так как сами в свое время служили в чикагской полиции. Однако это, конечно, не значило, что мы им всецело доверяли. Запасной выход имел площадки на каждом этаже Мейер Хауса: это были своего рода небольшие балконы, обсаженные цветами и другими декоративными растениями. Во вторник утром я заметил каких-то людей в светло-зеленых полосатых пижамах, которые околачивались на балконах.
– Что, черт побери, это значит? – спросил я дежурившего там полицейского. – Почему здесь болтаются посторонние?
– Да что с них взять, с этих несчастных придурков? – ответил коп.
Как выяснилось, это были пациенты психиатрического отделения. Первый этаж больницы Майкл Риз был отдан под психиатрическое отделение в 1939 году. Некоторым его пациентам разрешалось прогуливаться в огороженном дворе Мейер Хауса, где они сидели в шезлонгах или ходили вдоль забора, за которым пролегала Лейк-Парк-авеню. Большинство из них были совершенно невменяемы.
Я был с этим немного знаком: во время войны мне самому какое-то время пришлось провести в психиатрическом отделении военного госпиталя.
– Ладно, пускай они себе гуляют, – сказал я. – Но если ты увидишь кого-нибудь постороннего на балконах – сразу гони его оттуда, а на балконе этого этажа вообще никого не должно быть, пусть это будет хоть сам Фрейд или его любимый пациент. Иначе я тебя тут же сдам Друри.
– О'кей, мистер Геллер.
С Друри я разговаривал каждый день, интересуясь, как продвигается расследование. Выяснилось, что зеленый грузовик был угнан в марте. ФБР прислало своих людей, чтобы снять отпечатки пальцев, но результатов это пока никаких не дало. Так же ничего не удалось узнать о сером «седане» с номерами штата Индиана. Очевидцы не могли запомнить, какие на нем были цифры. «Пит-Двухстволка» сумел отыскать еще одного свидетеля – парнишку, торговавшего газетами (возможно, как раз того, у которого я покупал газеты, чтобы обмотать Рэйгену раненую руку). Друри приезжал в Бронзевилль, чтобы побеседовать с этим парнишкой, и остался весьма доволен. В начале следующей недели все четверо должны были отправиться в центральный полицейский участок, чтобы опознать подозреваемых на фотографиях.
Без особого успеха завершилась для Друри попытка фронтальной атаки на Синдикат. Гузик, Серителла и другие были отпущены на все четыре стороны после серии допросов. Серителла, правда, был в сильном замешательстве после того, как Друри в понедельник в полночь, взяв несколько десятков полицейских, окружил его дом. Это событие получило большой резонанс в прессе, назвавшей его, бывшего сенатора, члена городского комитета Республиканской партии, другом гангстеров, кем он и был на самом деле.
Впрочем, в отличие от Гузика, он согласился пройти тест на детекторе лжи, твердо заявив, что не причастен к покушению на Рэйгена.
В это же время мэр города Келли распорядился применить суровые меры против местных дельцов игорного бизнеса, в первую очередь против букмекеров. Шеф полиции назвал эту кампанию «сильнейшим ударом по игорному бизнесу» в городе. Я был готов поручиться, что эта акция продлится неделю, максимум две.
Семья Рэйгенов в течение всего этого времени в полном составе, включая трех замужних дочерей, навещала больного. Правда, миссис Рэйген начиная со среды вынуждена была прекратить свои визиты к мужу: она слегла с гипертоническим кризом во вторник вечером после звонка неизвестного, который сказал: «Передай своему старику, чтобы он заканчивал со своим бизнесом, иначе увидишь его в гробу». Врач запретил Эллен вставать с постели и отвечать на телефонные звонки.
Пегги перестала ходить в офис и находилась рядом с тетей, выполняя роль сиделки. Нам удалось поговорить всего лишь несколько раз, да и то в основном по телефону, хотя сегодня, в субботу, у нас была юбилейная дата.
Джим Рэйген-младший в отсутствие отца взял дела фирмы в свои руки, но все равно находил время ежедневно бывать в больнице.
Он по-прежнему тяжело переносил случившееся, но старался в присутствии отца не показывать виду; тот наверняка бы не одобрил подобного малодушия. Медицинский персонал Майкл Риз, так же как и два семейных врача Рэйгенов, помогали мне не пускать посторонних в палату к больному. В местном отделении ФБР мы заявили, что будем держать с ним связь, предупредив, чтобы они нам не звонили и что мы позвоним сами, когда будет необходимо.
Все эти дни Джеймсу Рэйгену давали сильные успокоительные средства, а также кислород, и он в основном находился в состоянии сна. Наконец в пятницу врачи сочли его состояние вполне удовлетворительным, чтобы начать трехчасовую операцию, в ходе которой они одну за другой извлекли пули из его правой руки и плеча.
В пятницу объявился Мики Мак Брайд. Артур Мики Мак Брайд был в свое время партнером Джима Рэйгена в «Континентэл Пресс», а сейчас работал в кливленлдском филиале этой фирмы.