— Ладно, ты прав... На самом деле, не нравится мне эта тема. Рядом с нами люди пропадают — конечно, тут может быть просто слава Битцевского леса, подражатели с ума сходят. Но раз уж ты спрашиваешь — могут и на нас подумать. Начнут трясти, разнюхивать, облавы устраивать. А это уже ущерб репутации, издержки поставок, все дела...
— Кара, зубы не заговаривай. Ближе к делу.
— Ходит слушок, что объявился некий маньяк. Как ты понимаешь, не мирник, а вполне себе джаром. Некоторые даже шепчутся, что может быть темник... Так или иначе, в Ингенсе напряжение чувствуется. И облав многие боятся, тем более, хех, всегда есть что найти. Но и напрягает сам слух. В нашей сытой тихой Москве давно ничего такого не было. Да и я боюсь представить, что может начаться, если вдруг это не темник какой, а кто-то из наших...
Картезиус постучал ногтем по ободку чашки. Карагат фыркнул.
— Ну, есть ещё неопределённый слух. Сплетня скорее... В общем, вроде бы в нашем славном Подмосковье какой-то монастырь есть, дюже облюбованный всякой дрянью. Я, честно говоря, не особо в это верю. Но молодёжь шепчется, что не к добру это, мол, монастырь стали как-то уж слишком часто поминать, маньяк тут же появился, все дела...
— Думаешь, они кого-то выпустили?
— Не знаю я! Говорю же, так, сплетня в тёмных переулках да разговоры молодёжи на вписках. Может, и вовсе дурость, отроков пугают, чтоб не лезли. Ну или кому с перепою привиделось, а теперь история живёт своей собственной жизнью. А, может, и есть что-то в этом... Так или иначе, скорее всего, кто-то из наших. Но не отсюда — сам знаешь, в Ингенсе проблемы не нужны, мы в тератоморфные эксперименты не лезем, не нужно нам это.
Мужчина кивнул: какими бы воровливыми и лживыми не были по натуре злыдни, тем не менее они, в большинстве своём, избегали лезть совсем уж в чернуху и сторонились опасных предприятий. Да и, справедливости ради, Ингенс Карцерис был тихим городом в спальном районе, пусть и подземным да населённым магическими сущностями. Тут шум не любят — а без него подобное сложно было бы провернуть.
Уже у выхода Карагат помедлил, придержал гостя.
— Вот ещё что. За пару дней до был тут один схимник. Стрёмный малый, весь какой-то дёрганый. Пытался с Фидайюмом поговорить, мол, что слышно. Не знаю, может, просто перепивший юнец или какой фрик. Но, может, и что вынюхивал. Спроси племянника — он тебе портрет его обещал нарисовать. Вдруг поможет.
***
Марии не спалось. Ныла шея в месте припухлости, как-то ломило суставы. Ещё и Максим быстро всё завершил, отвернулся к стенке и захрапел. Женщина пошла в ванную комнату.
За неделю, прошедшую с момента знакомства с Валентином Владимировичем, ей успели провести все необходимые анализы, объяснить стратегию лечения и выдать таблетки. Маленький пузырёк тёмного стекла стоял рядом с зубной пастой. Мария немного помедлила, взяла его в руки и встряхнула — внутри зазвенели таблетки. Они были странные: сферические, тускло-серебристого цвета, как будто из латуни, и с солёным привкусом. Долгопупов назвал их «Репрограммаб», долго что-то объяснял про антигены на клетках опухоли, антитела к ним и врождённый иммунитет, из чего почти ничего не было понятно, после выдал пузырёк и сказал пить по одной таблетке три раза в день, после еды. Запретил мешать с алкоголем.
Мария Смирнова задумалась. Конечно, врач предупреждал, что могут быть побочные эффекты, в том числе набор веса, головные боли, дискомфорт в кишечнике и нарушение полового влечения. Да и она не была дурой, чтобы считать, что за три-четыре дня всё пройдёт. Но всё же хотелось верить, что эти противные таблетки она пьёт не просто так, а ноющая боль в опухоли — это разрушаются клетки рака...
Неделя пролетела незаметно — в выходные был запланирован повторный приём. По такому поводу Мария одела самый новый лифчик, подкрасилась и даже надушилась. Её не покидала мысль, что в последние пару дней опухоль стала чуточку меньше. Да и хотелось выглядеть получше, раз уж набрала пять килограммов за десять дней.
На входе, как и все прошлые разы, дежурила Вера. Складывалось ощущение, что эта жирная старуха живёт здесь. И что она может питаться энергией света — иначе непонятно, почему дежурившая на стойке регистрации женщина даже кофе не пьёт. Какой-то робот, а не человек...
Надя, а с миловидной медсестрой Смирнова была уже «на ты», приветливо улыбнулась и приобняла клиентку клиники. Как всегда, от девушки в белом халате пахло пастилой с клюквой, рыбой и немного нафталином — Мария всё не могла перестать удивляться, почему в медицине такие странные запахи.
Валентин Владимирович был как обычно любезен и не по возрасту активен. Он налил травяной чай, поболтал про жизнь, пораспрашивал про самочувствие пациентки, как спится и не болят ли зубы, зафиксировав это всё в блокноте, а после начал осмотр.
— Так-так, хорошо-с! При пальпации опухоль уже более вязкой консистенции. Наблюдается субфебрильное повышение температуры в области злокачественного новообразования и в ближайших к нему лимфатических узлах. Отлично! Это признак развития воспалительной реакции — ваш организм борется с опухолью!
— Доктор... Простите, конечно. Я знаю, вы предупреждали... Но меня немного смущает набор веса. И боли в суставах.
— Так! От болей я вам дам таблеточку, вот этот блистер — по одной с утра. Должно пройти... А про вес не переживайте. Во-первых, по вам не скажешь, всё просто шикарно. Во-вторых, вашему организму в течение лечения и после потребуется очень много энергии — так что как бы анорексичкой не стать! В-третьих, если что, мы вам разработаем потом специальную диету. Чтобы шикарные формы сохранить, а складочки убрать. Вот так.
На последних словах врач как бы случайно провёл рукой по груди клиентки — женщина засмущалась.
— Главное — продолжайте пить. Дозу, кстати, увеличим — нужно подстегнуть иммунитет. Так что теперь две таблетки, три раза в день. Да, и вот вам ещё препарат, называется «ИммуноВспом». Общий стимулятор иммунитета, по одной таблетке четыре раза в сутки. Считайте, что как витаминчики.
— Огромное вам спасибо! Скажите, пожалуйста, сколько я вам уже должна? Сами понимаете...
— Я уже говорил — оплата после лечения! В конце концов, если вам так важно — пока что сумма не превышает вашей месячной зарплаты, ничего страшного не произошло. Мы тут за жизнь боремся, а не наживы ради.
Мария не выдержала и приобняла Долгопупова. Он оказался очень твёрдым на ощупь, как будто весь состоял из костей и напряжённых мускулов, и имел очень странный запах.
— Ой, простите. Что это я...
— Ничего! Объятия такой девушки... Это я должен просить прощения, что вот так, после операции, весь пропах формалином.
— Формалином? После операции?
Валентин Владимирович качнулся на каблуках.
— Я ведь практикующий хирург. Была тяжёлая пациентка — пришлось самому браться за скальпель, вытаскивать...
— Ого! А я думала, вы только как начальник, так сказать, мозг всей клиники.
— Да я тут и чтец, и жнец. И формалин сам готовлю, чтобы клетки раковые травить, и вообще... Впрочем, не буду вас грузить лишними подробностями. До встречи через неделю.
Мужчина поцеловал руку пациентки и легонько подтолкнул к двери, за которой уже ждала Надежда.
***
Скадомский мужской монастырь встретил Августа Фрэнсиса Картезиуса кисло-сладким запахом забродившей квашеной капусты, смешанным с ароматом зелёных щей и, как ни странно, формалином. Мужчина бросил взгляд на часы — половина первого ночи, время не то что бы завтрака или даже ужина. Вздохнул, вытащил из кармана газовый анализатор, нажал на кнопку — после недолго раздумья прибор уверенно засветился фиолетовым. Чёрт, значит запах исходит от биологического объекта магической сущности, надо быть осторожным.
Картезиус перемахнул через невысокий ржавеющий заборчик, некогда выкрашенный в голубой цвет. Медленно и осторожно пошёл по влажной после дождя земле, присматриваясь к грязи в поисках следов. У окна кельи остановился — это было единственное освещённое пространство, стоило приглядеться.