Юджин Мур
Неопознанные
Музыкальное вступление. Затем на расстоянии – звук идущего паровоза, шипение пара.
Первый сцепщик. Ну, теперь расписание надолго к черту пошло.
Второй сцепщик. Нечего было этот старый драндулет прицеплять.
Первый сцепщик. Хорошо еще, что он другие вагоны за собой с рельсов не стянул.
Второй сцепщик. Уж скорей бы шериф приехал и убрал трупы.
Первый сцепщик. Наверно, это он едет.
Приближается и останавливается автомобиль. Звук открываемой и закрываемой дверцы.
Шериф. Это вы, сцепщики?
Второй сцепщик. Мы.
Шериф. А как этот вагон с рельсов сошел?
Первый сцепщик. Видать, сцепка сдала.
Шериф. Трупы под брезентом?
Первый сцепщик. Ага.
Шериф. А ну, Джим, посмотрим.
Шаги по гравию. Слышно, как отдергивают брезент.
Коронер. Трое!
Шериф. Мальчишки! Совсем дети!
Музыка, зыбкая и странная, служит фоном для нормальных, но по-странному лишенных всяких эмоций голосов.
Глен. Чтобы меня опознать, они обшарили мне все карманы. Не знаю, что лучше для мамы – узнать, что я погиб, или не узнать… Если она обо мне ничего не узнает, то будет мучиться до конца жизни… В любом случае она будет страдать… А это хуже смерти… Представить себе не могу, что ушел от нее из-за Рибы… Этой себялюбивой дряни… Думал, что на Западе начну все заново, со свежими силами… И вот теперь я – свежий труп, вместе с этими двумя хорошими парнями… Жаль, что на мне не оказалось значка моего колледжа… Это могло бы помочь шерифу… Меня звали Глен Уивер… Звали! Восемнадцать лет, и уже прошедшее время…
Филли. Думал, найду работу да буду жить по-людски… С тех пор как маманя померла, я все искал места, где не был бы чужим. Хорошо, что она померла до того, как это случилось…
Музыка резко обрывается.
Коронер. Нигде не найду его имени.
Шериф. Пройдитесь еще раз по карманам. Должно же быть что-нибудь.
Прежняя музыка.
Филли. Пустое, шериф. Когда я пошел бродяжить, то потерял имя. Дома я был Джо Тэрнер. Но с тех пор, как встретил Дылду, он стал звать меня Филли… Дылда давно бродяжит…
Музыка обрывается.
Коронер. Этого длинного, тощего малого тоже ни по чему нельзя опознать, шериф.
Шериф. А интересно, у этих босяков вообще когда-нибудь были имена?
Снова музыка.
Дылда. Меня звали просто Дылдой… Таких, как я, тысячи – ездят в товарных вагонах, батрача, ишачат в кандальных бригадах – на севере, юге, западе и востоке… Мы никого не обижаем, а жратва нам ох с каким трудом достается… Звали меня Том Хиггинс… Редко я моим именем пользовался, да и помер прежде, чем пожить успел… Больше пяти лет бродяжил – с пятнадцати лет… Отец мой автомобили мыл… А детишек у него одиннадцать, и на всех еды не напасешься… Когда начал ездить на пару с Филли, стало вроде ничего. Кореш – это хорошо… Сколько поездов я перевидал, и в ящиках ездил, и на подножках, и все боялся – не угодить бы под колеса… Но кто бы подумал, что это будет моя последняя поездка? Мы с Филли чуть не опоздали на сортировочной… Стемнело… А он идет, огнем плюется да прижимает нас к вагонам на другом пути…
Музыка – agitato, нарастает. Звук идущего тяжело груженного состава.
Филли (задыхаясь). Валяй, Дылда, шевелись!
Дылда (тоже задыхаясь). Сыпь в товарный или в ящик! Я в открытую ехать не хочу!
Филли. Ишь, привереда! А ну, давай! А то он скорость набирает! Давай в угольный вагон!
Дылда (кричит). Снаружи холодно!
Филли (кричит в ответ). Ну, а я так поеду! Пока, Дылда! До встречи в следующей тюрьме!
Дылда. Ты меня не бросишь! Я ведь тут же, с тобой! (Орет.) Руку, Филли! А то не выходит! Ход слишком быстрый, отпустить нельзя.
Филли. Хватайся!
Слышна возня. К этому времени состав идет плавно, но скрежет колес и отдаленное пыхтение локомотива все время слышатся то громче, то тише, ритмически варьируясь.
Ставь ногу на нижнюю ступеньку! Вот так! Уф! Еле-еле удалось!
Дылда (тяжело дышит). Еле-еле? Мало сказать! Мне чуть пальцы не оторвало. Рука неметь стала.
Филли (с отвращением). Вот такие под колеса и попадают! Как это ты думал в товарный на ходу залезть?
Дылда. Я смотрел, нет ли где открытой двери.
Филли. Пора бы знать. Все двери на скором грузовом заперты. Все эти вагоны забиты до отказа.
Дылда. Тут где-нибудь должна быть еда.
Филли. А ты все о еде! А ну, лезем в угольный вагон, а то ветер как ножом режет.
Дылда. Но ведь тут уголь?
Филли. Не-а… Только гравий… Ну, пошли!
Дылда. Я с тобой.
Скрежет гравия. Филли и Дылда вскрикивают и отдуваются.
Филли. Ух ты! Хоть бы раз подушки положили.
Дылда. Или пообтесали бы камушки!
Глен (чуть в стороне). Быть хобо не сладко! Так ведь, ребята?
Филли. Кой черт…
Глен. Надеюсь, я вас не испугал.
Дылда. Вот это да! У нас компания!
Филли. Ты как сюда попал?
Глен. Как и вы оба. Только с другой стороны.
Филли. И куда направляешься?
Глен. В край витамина «Д» и голубых небес.
Дылда. В какой край?
Глен. В край витамина «Д», азотистой субстанции, передаваемой животным и растениям посредством солнечных лучей.
Дылда. Ах, пес меня заешь! Во треплется. И слова-то какие длинные.
Филли. Слушай, профессор. Ты брось бузить. Так друзей не наживешь.
Глен. Прошу прощения. Я не хотел бы возбудить в вас антагонистические эмоции после столь непродолжительного знакомства.
Филли. Ну, поехал…
Глен. Место моего назначения, друзья мои, – Калифорния.
Филли. Чего ж ты сразу не сказал? И нам туда же,
Глен. Ну, тут неожиданного мало. Туда едут девять бродяг из десяти.
Дылда. Да не все доедут. Везде легавые!
Глен. На всем западном фронте?
Дылда. По всей стране, черт подери! Не успеешь работы попросить, как заявляется какой-нибудь легавый и говорит: «А ну, ходу! Проваливай из города, или тюрьма!» Нелегко это, выматывает.
Филли. Они вообще не люди.
Дылда. Прошел я от побережья до побережья, а ничего хуже легавых в Санта-Фе не видал. И жестко же они там стелют!
Глен. Не жестче этого гравия. (Стонет.) Поворошу-ка его!
Шорох гравия.
Филли. Это вроде у Дылды кости стучат.
Дылда (вспоминает). Эх, косточки мои, косточки, знали они когда-то мягкую перину, хотите верьте, хотите нет.