— Позвони Кремеру и оставь меня одного!
Я не перечил.
Пусть Вульф отрабатывает таким образом свой гонорар!
Поручений у меня не было. Он не заинтересовался ни Элен Барнис, ни Гроллом, ни Блейни.
Когда я позвонил Кремеру, он вел себя обычно. Инспектор давно уже не смеялся над Ниро Вульфом.
Ленч прошел за обсуждением политики в Югославии. Меня это не удивило: Вульф никогда не говорил за едой о делах. Но и в конторе он занялся изучением атласа, не давая мне никаких поручений.
Я не выдержал и заявил:
— Я подаю в отставку.
Не глядя на меня, он пробормотал:
— Не пори чепуху. Продолжай работать.
— Не согласен, сэр! Я намерен подняться к себе наверх и собрать вещи. Я знал, что вы ленивы… Но сейчас это превзошло все допустимые рамки. Вы могли бы придумать для меня дело хотя бы в библиотеке!
— Замолчи! Пур просил сообщить полиции имеющуюся у меня информацию. Я это сделал.
— Вы что… покончили с этим делом?
— Конечно же, нет. Я еще даже не начал расследование. Если тебя одолевает скука, сходи в кино.
Я поднялся к себе и попытался убить время за чтением, понимая, что из этого ничего не выйдет, пока мы не раскрыли дело об убийстве. Пришлось снова вернуться в контору и усесться за машинку, однако на Вульфа это не подействовало.
В четыре часа он поднялся в оранжерею. Что касается меня, то я сбегал на улицу за газетами, надеясь найти там что-нибудь интересное. Тщетно: там не было ни одного стоящего факта. Потом я сходил в кино. Когда я вернулся, Вульф сидел в кабинете и дегустировал пиво. Увидев эту картину, я пошел спать, не удосужившись даже пожелать ему доброй ночи.
Утром, увидев Фрица, который выходил с подносом из комнаты Вульфа, я спросил:
— Как там наш мамонт?
— Как обычно.
Вульфа я увидел только тогда, когда прочитал газеты и выпил кофе. Он появился в конторе в одиннадцать часов дня.
Чтобы как-то начать разговор, я сказал:
— Понимаю, Пур для вас уже не представляет интереса. А что вы скажете как эксперт о другом убийстве?
Я положил ему на стол заметку, где сообщалось о том, что в старом фруктовом саду вблизи Уайт-Плейнса был найден обнаженный труп мужчины с размозженной головой. Человек мертв уже около тридцати шести часов. Возможно, его переехала машина.
Звонок в дверь не дал мне высказаться по этому поводу.
Это был Кремер. Раздевшись, он прошел в кабинет Вульфа, уселся в красное кожаное кресло и сказал:
— Шел мимо и решил зайти… Поскольку вы меня информировали, считаю своим долгом вам сообщить, что намерен арестовать вашу клиентку по обвинению в убийстве.
Услышав это, я сразу понял: бездеятельность кончилась.
Вульф заворчал и откинулся на спинку кресла. Сложив руки на животе, он, наконец, сказал:
— Чепуха! Мой клиент мертв. Его вы не сможете арестовать! Труп опознан?
— Мы обратились к парикмахеру и зубному врачу. Почему вы об этом спрашиваете? Подозреваете мошенничество со страховкой?
— Нет! Итак, мой клиент не может быть арестован!
— Гудвин сказал, что ваша клиентка — миссис Пур.
— Гудвин поддался своим эмоциям. Вы ведь знаете содержание расписки! Почему вы решили арестовать миссис Пур?
— Дело в том… — Кремеру явно хотелось поделиться своими соображениями, чтобы их проверить. — Во-первых, это точно Пур. Его видел лифтер да и в таверне, где он обедал, его знали… Зачем вы интересовались его фотографией?
— Вы принесли ее?
— Нет. Его снимков не оказалось. Я перестал этим интересоваться после визита парикмахера и зубного врача. Почему вас так интересует это опознание?
Вульф вдался в подробности:
— Очевидно, все это теряет смысл… Ведь решено арестовать миссис Пур. Но вы хотели сказать…
— Надеюсь, Гудвин рассказал вам о коробке с сигарами?
— Кое-что.
— Пур выкуривал по коробке сигар за два дня, которые покупал по соседству в табачном магазине. Он брал сразу десять штук. Дома у него осталось четыре целых коробки. Они в полном порядке. А вот та, из которой он взял одну, вся начинена взрывчаткой.
Вульф только сказал:
— Не так легко начинить сигару!
— Его фирма выпускала в свое время сигары с сюрпризом. Они были безвредны, но взрывались с грохотом и пугали курильщиков. Здесь же используется взрыватель в виде нитки и капсула. Такую капсулу изобрели в дни войны. Она относится к секретной продукции. Фирма, изготавливающая их, встревожилась: кто-то узнал ее тайну. Все это, естественно, не для прессы.
Вульф не удержался:
— Напоминаю вам, что я не репортер.