С ростом благосостояния в целом влияние материального уровня на оптимальную экономическую этику не только ослабевает, но при достижении некого уровня практически прекращается. Это объясняется тем, что существует минимально необходимая разница для стимулирования дальнейшего развития производства и роста материальных благ. Сегодня мы находимся в зоне этой разницы и есть немало случаев, когда, перейдя ее, мы вынуждены вернуться назад.
Заметим, что материальная разница, а также разница общественных положений и тому подобное нужны не только для стимулирования производства. Они являются той разницей потенциалов, которая порождает и обеспечивает игру жизни, ее увлекательность, вкус.
Влияние материального уровня общества на постулаты «Не убий» и «Не укради» в оптимальной морали мне представляется существенным только" в случае острой нехватки жизненно необходимых материальных благ, прежде всего пищи. Тогда значение «Не укради» возрастает, поскольку кража представляет угрозу самому существованию тех, у кого украли. Значение «Не убий» падает из-за высокой естественной смертности, связанной с очень низким материальным, уровнем и это можно наблюдать у примитивных племен и народов. Для всех прочих уровней материального благополучия, влияние его изменения на указанные постулаты мне кажется несущественным. Кстати, никогда и ни при каком материальном уровне не возникнет; ситуации исчезновения постулата «Не укради» из оптимальной морали, поскольку всегда будут вещи, которых на всех не хватает.
Рассмотрим теперь влияние материального уровня на половую мораль. Распространена точка зрения, что ограничения в этой области оправданы только суровой нуждой, при которой невозможно, скажем, растить детей вне семьи.
Нельзя отрицать корреляции между принимаемой половой моралью и материальным уровнем общества в истории человечества. Скажем, полигамные формы семьи — матриархат и патриархат — существовали и существуют обычно, при очень низких материальных уровнях общества. С другой стороны, максимальное освобождение от ограничений в половой морали происходило и происходит, как правило, в более или менее богатых обществах. Заметим, однако, что полное разрушение семьи не реализовывалось никогда и ни в каком обществе, за исключением непродолжительных экспериментов с небольшими группами людей. Даже израйльские кибуцы, в части из которых освободили родителей от заботы о своих детях, на упразднение семьи все же не пошли. Не упразднили ее, как уже было сказано, ни советский социализм, ни даже сексуальная революция, хоть последняя здорово повредила и расшатала ее (однако до полного устранения еще в высшей степени далеко, тем более, что сегодня на Западе, в частности в Америке, намечается определенное встречное движение, вызванное пресыщением сексом и насилием).
Следует отметить еще одну сторону связи между реальной половой моралью и материальным уровнем общества, так сказать, обратную связь. Если развал половой морали (полное или почти полное освобождение от ее запретов) происходил, как правило при достижении обществом высокого материального уровня, то свершившись он начинал разваливать общество в целом, включая все моральные устои и приводя в конечном счете к его упадку, включая материальный. Эта тенденция никогда не реализовывалась в чистом виде, поскольку с одной стороны разрушение половой морали никогда и ни в каком обществе не было полным, а с другой в реальных исторических случаях развала и упадка всегда наличествовало несколько параллельно действующих факторов. И все же эта связь кажется мне достаточно очевидной, чтобы можно было говорить о ней, не прибегая к подробному историческому анализу, указав лишь в качестве наиболее иллюстративного примера, на конец римской империи.
Что касается оптимальной половой морали, то зависимость ее от материального уровня также существует, но не совсем совпадает с наблюдаемой корреляционной и главное не соответствует представлению о том, что материальный уровень (вместе со строем) вполне определяют ее. Причина этого, как уже было сказано, в том, что оптимальная половая мораль базируется также и на внутренней природе человека и на неизменяемой природе общества. Для низких ступеней развития человеческого общества зависимость от материального уровня сильна и это хорошо показано Энгельсом в его «Происхождении семьи и частной собственности», - хотя он там и не пользуется понятием оптимальной морали. Но он достаточно убеждает нас в том, что скажем,, матриархальная и патриархальная формы семьи при соответствующих уровнях и способах производства были необходимы для выживания рода. А уж коль для выживания, то, естественно, оптимальны в нашей модели.,
Для более высоких ступеней развития проблема физического выживания (продолжения рода) перестает быть связана с крепостью семьи и, следовательно, половой моралью вообще. Зависимость между оптимальной половой моралью и материальным уровнем продолжает существовать, но уже не столь определяющая как раньше. Она также обусловлена заботой и долгом перед детьми, но теперь это уже не связано с выживанием рода в целом. Содержание этого долга и, соответственно, степень аморальности нарушения его меняются в зависимости от материального уровня общества, а также его организованности (социальная помощь, детские учреждения и т. п.). Развал семьи в условиях бедного крестьянского хозяйства в феодальном обществе все еще ставил под угрозу жизнь детей, не говори о физических страданиях (хотя уже не в такой степени, как во времена матриархата и патриархата). В то время как в современном промышлен-нно развитом обществе с соответственным уровнем социальной организации это означает лишь ухудшение материального уровня, возможностей будущего успеха и моральную травму. Таким образом, степень аморальности развода в оптимальной этике будет разной для этих двух случаев. Соответственно - и для супружеской измены, зв той мере, в какой она может приводить к разводу. Однако заметим, что ни при каком уровне материального развития общества неоправданный развод при наличии детей не будет вполне морален, и степень его аморальности будет тем меньше зави-. сеить от дальнейшего роста материального уровня, чем; больший уровень уже достигнут. Это объясняется тем, что моральная травма детей неустранима сч помощью материальных благ и поскольку характер человеческих отношений в богатом обществе может быть, в частности, более жестоким, чем в бедном, то травма может быть и большей, т. к. она связана ,и с характером отношений в обществе в целом. Неоправданный развод не будет никогда вполне морален и по причине внутренней природы человека, т. е. даже в рамках этики индивидуального оптимума, поскольку страдает живая связь между родителями и детьми (по крайней мере с одним из родителей).
Что я имею в виду под неоправданным разводом и в каком смысле можно говорить о морально оправданном? Как я уже писал в ' начале, не только в случае развода, но и в любом другом, совершение какого-то аморального самого по себе действия может оказаться моральным в силу обстоятельств таких, что не совершение приведет к худшим последствиям. Это соизмерение моральных последствий действия и не действия составляет основу многих драматических коллизий жизни, известных каждому из опыта и литературы. Что касается развода, то оправданием для него, во всяком случае, в современном обществе и при соответствующем достатке, может быть характер отношений родителей, такой, что дети пострадают от продолжения брака больше, чем при разводе (с учетом страдания самих родителей тоже).