я исследовательская добыча стала происходить с минимизацией фактора неизведанности/первопрохождения, на виду, на работе, недалеко от дома, по методическим шаблонам и с появлением информационных технологий, которые усиливают контроль и ограничивают индустриальное развитие социальными ограничениями доминационного характера в отношении исследовательских инициатив, что есть условное влияние женщины на строение общества или даже вне зависимости от полового распределения влияния в обществе, происходит формальная феминизация образа поведения заводящая социальный строй в тупик упущений и недоработок, где если и возникает противопоставление данным тенденциям, оно не формируется последовательно и конструктивно допустимым образом, оно прорывается в виде экстремизма, криминала, коррупции, неуправляемого обнищания и формально доминационно-антагонистическим поведением в аморфной рыночной среде оторванной от фиксированной хозяйской деятельности, от основной причины оседлости, из-за чего общество не просто теряет форму, оно возвращается обратно в стадию охотническо-собирательского образа жизни не глядя на повсеместную индустриализированность, где закономерно напрашивается предположение о том, что здесь в последовательности должен идти новый тип упорядочивающей индустриализации дающей пространство под формирование новой оседлой устойчивости, вроде неофеодализма с масштабными хозяйскими ветвями глобальных рынков. Оседлый образ жизни также начал гипертрофировать социальные стимулы, где под воздействием социализации человек претерпевал не малые изменения (в основном редукция ЦНС в пользу упрощения избирательности/гибкости мышления для увеличения адаптивности). То есть человек сильно изменялся с переменами его способов выживания по внешнему фактору обусловленности, как социальной, так и геоклиматической, а половой диморфизм в рыночном постиндустриализме начал деформироваться в пользу женщины из-за поменявшегося образа жизни в том направлении, в котором женщина или женоподобные в поведении особи стали получать преимущества над мужчиной, как над первооткрывателем и исследователем, что придаёт мужской особи наиболее продуктивную роль в построении цивилизации. То есть выходит застойный и даже ущербный период из ситуации, когда цивилизация в значительной степени воздвигнута и глобализирована, но в такой форме, что ограничивает собственное развитие и следовательно выживаемость. Но на протяжении веков и даже тысячелетий, феминизация общества в ходе роста популяций на инерциии техно-биогенной глобализации сдерживалась на религиозной почве в связи с физическим/социальным превосходством мужчины и отсутствующими тогда сетевыми технологиями, что придавало хозяйской и трудовой деятельности значительную локализованность, хотя миграции, набеги и войны продолжались, а их скоротечность возрастала и возрастает по сей день, но в уже изменяющемся виде в силу техногенного фактора и действия разного рода юридических ограничений. Телевидение, радиотехника, электроника, по сути оседлая сеть социального взаимодействия, имитация жилого очага вокруг которого сидят женщины и выясняют где чей самец, где чья пища, но в отличие от дикой среды, самец перестал бегать за пещерой и искать что-то новенькое, он вплетён в эту социальную сеть всеми корнями, то есть фактически не покидает пещеру вообще, он лишается исследовательской восприимчивости на неврологическом уровне. И когда мы получили свободу всему и вся на политической почве, в которой формируются неестественные социальные ограничения инертного порядка социализации, мы получили высвобождение доминационного антагонизма отсекающего творческий подход и ускоренный процесс феминизации, которая не учитывает критерии самой женственности, это нечто аморфное по отношению и к мужчинам, и к женщинам, узкие в принципах тенденции набегающих рыночных номиналов, которые похожи на бегущие стада антилоп, не имея ни цели, ни последовательной структуры, линейная пищевая прогрессия в биогенном тупике. И дело не только в феминизации, поскольку если количественному и преобладающему фактору дают свободу, он доминирует и вытесняет иные формы поведения, то есть любой типаж способности имеющей преимущества оказывающиеся не востребованными социальной средой в биолгическом контексте социализации, дабы добиваться именно биологических результатов, поскольку любая из известных нам форм жизни биологична, исходя из чего формируются феминизированные мужчины, которые тоже инстинктивно поддерживают тенденции закупоривания цивилизации в тупике. Разум это единственное из всего известного нам в природе, что согласно инстинктам способно пренебрегать чем угодно, то есть действовать вопреки инстинктам следуя за ассоциативными и абстрактными мотивами питающими именно инстинктивную инерцию. Мужчина ещё доминирует на планете над женщиной, безусловно, но социальный процесс (как и биологические стимулы) не поддаётся какому-либо превосходству, особенно пониманию подобного положения обстоятельств исключительно небольшого числа особ, поскольку мужчина подвластен женщине ровно столько, сколько женщина подвластна ему, и соответственно в условиях наиболее подходящих для женщины, чем для мужчины, изменению подлежит в первую очередь мужчина. Мужчина двигатель общества, а женщина его каркас, хранитель. Но, тем не менее, хранитель претендует из поколения в поколение на все права владения мужчиной, откуда и появилось такое явление как бракосочетание, поскольку мужчине это не нужно, мужчина тысячелетиями обуславливает женщину обеспечиваемостью защиты и трудом, в том числе в её интерсах и до сих пор полигамен в большей степени, чем женщина, хотя есть деградационный тип женщин, которым свойственна сексуальная раскрепощённость, мол нет доминирующего самца, есть эмансипирующаяся женщина, что и ложится в основу феминизации общества, где на замену грубой мужской доминации приходит аморфная женская неупорядоченность манипулятивного толка с такойже склонностью к доминации. Мне видится здесь только технологизация с ориентиром на соблюдение житейских норм без доминационных форм поведения и без аморфизации поведения при сокращении жестоких порядков, поскольку в инертной логике биологических процессов социогенеза не происходит смена худшего на лучшее, на смену худшего приходит ещё более худшее, на смену грубой силе приходит подлость и лицемерие, ведь в растущей социальной плотности с растущими ограничениями пробивает себе дорогу наиболее пренебрежительное, а ни плодотворное, поскольку именно творчество ограничивается и остаётся у ограничений исходя из того, что не может вести себя пренебрежительно и восходить по чужим головам к наживе.