Принялся бесцеремонно рассматривать Стасю, не задумываясь, как это выглядит со стороны, но отмечая, как при этом вспыхнули щеки девушки.
«Надо же, какие мы нежные!» – мелькнуло у него в голове.
Сладкова была одета в темно-серое шерстяное платье простого кроя, единственным украшением которого служила черная атласная лента. Она перехватывала тонкий стан Стаси под грудью. Ниже ленты платье свободно ложилось и доходило практически до колен стройных ног.
Длинные каштановые волосы заплетены в тугую косу, которая была перекинута наперед, слегка прикрывая левое полушарие небольшой груди.
Выразительные черты лица. Аккуратный нос, пухлые губы, острый подбородок. Но Егора привлекли глаза. Большие и выразительные. Самого обычного зеленого цвета, но была в них какая-то глубина.
– Узнал хоть? – едко перебила его размышления баба Шура.
Вопрос заставил Аравина оторваться от пристального рассматривания. Недовольно он покосился на бабушку, удивляясь, насколько вредной может быть эта женщина.
Стало вдруг интересно, как Стася с ней уживается. Потому что внешней кукольностью Егора не обманешь. Он был уверен, что характер у девчонки еще тот! В атмосфере, что ее взрастила, не выживают наивные барышни, верящие исключительно в единорогов и «розовые сопли».
Однако баба Шура никогда не жаловалась. Впрочем, жалобы противоречили бы ее командирскому характеру.
– Пора ехать, – наконец скомандовал Аравин и, резко развернувшись, широким шагом покинул теплое помещение.
7
Три молчаливых фигуры стояли у одинокой могилы. Слов не было. Только тихая грусть и застывшие слезы на глазах Александры Михайловны. «Железная» бабушка выглядела сейчас просто несчастной женщиной.
Вдали закаркала ворона, и Стася поморщилась – атмосфера была мрачной. Она абсолютно не воспринимала ситуацию. Не понимала, зачем люди вообще приходят на кладбище. Это место пустынное и безликое. И если бы не фотография улыбающейся Алисы на мраморном надгробье, она бы никак не сопоставила холодную плиту с умершей девушкой. Та жила в ее воспоминаниях. И традиция посещения кладбища казалась Стасе бредовой.
Чтобы хоть как-то отвлечься, она украдкой наблюдала за Егором. Открытое пространство поселкового кладбища совершенно не защищало от ледяных порывов бушующего ветра. Но Аравин, казалось, не замечал невыносимого холода. Широкие плечи расправлены, спина ровная. На лице холодная маска. Невозможно было понять, о чем думает этот человек. И понимает ли вообще, что происходит? Переживаний на его лице не было. Глаза, будто стеклянные, уставились в одну точку и застыли. Стасе хотелось стукнуть его, заставить очнутся. Но, естественно, она этого не сделала.
Алиса как-то сказала, что Егор очень честолюбивый человек. Он всегда стремился быть лучшим буквально во всем. Но при этом Стася, четвертый год наблюдая за его карьерой, никогда не видела на этом лице триумфа победителя. Да, пускай даже простой улыбки. Он воспринимал достижения как должное, не давал себе расслабиться ни на секунду. Только двигался вперед. Со стороны казалось, что ему все совершенно безразлично. Но так ли это?
Мысли Стаси вернулись к утренней встрече на кухне. Пристальное внимание Аравина бесконечно смутило девушку. Словно после этого осмотра что-то могло измениться.
Она тщательно причесывалась и заплеталась у себя в комнате, но совершенно не предполагала, что Егор обратит на нее хоть какое-либо внимание. Помня их последнюю и единственную встречу, когда Аравин удостоил ее несколькими взглядами в квартире отца и ни одним по дороге домой, девушка думала, что в этот раз будет также. Это она знала каждую черточку его лица, изучая часами фотографии на ноутбуке. Она с замиранием сердца следила за каждым боем. Именно она переживала, когда атака соперника достигала цели. Когда кожа Егора трескалась от наносимых ударов, заплывали глаза… Потому что по-другому не могла. Алиса будто внушила Стасе заботу и волнения о нем. Привязанность к человеку, которого она фактически не знала.
Краем глаза наблюдала, как Аравин в последний раз положил руку на надгробие. Провел костяшками по ледяному мрамору, а затем развернулся и широким шагом вышел из ограды.