Иногда Стася слышала, как Александра Михайловна разговаривает с Егором по телефону. Она делилась успехами Стаси. И при этом умалчивала о проступках. Прямо говорила, когда нужны были деньги. Именно она настояла, чтобы девочка ходила в художественную школу. Заявила, что у Стаси настоящий талант.
Теперь она рисовала часто. Был запал и свободное время. Рисуя, она выплескивала на бумагу свои эмоции – злость, раздражение, печаль и радость. Это помогало навести порядок в голове.
Стася только училась радоваться простым мелочам, отпускать страхи, наслаждаться каждым моментом. При этом быть терпимее к другим людям.
Александра Михайловна никогда не смотрела бои Егора. Ей не нравился бокс в целом. И еще больше не нравилось, что этим занимается ее внук. Сладкова же внимательно следила за его карьерой. К этому ее приучила Алиса. И без этого уже никак. Девушка знала про Аравина буквально все. Она боготворила его!
И завтра они увидятся. Повод грустный – годовщина смерти Алисы.
Подул северный ветер и снежные хлопья лениво посыпались на непокрытую голову девушки. Она набросила капюшон пуховика и запахнула ворот плотнее. Предвидя ворчание Александры Михайловны по поводу шапки, улыбнулась.
Стася свернула с дороги на обочину. Ярко-красные угги мягко утонули в белоснежном снегу, и она беззаботно взбила снежную крупу ввысь. Вероятно, странное зрелище она собой сейчас являла, шагая по колено в снегу, в то время как можно было идти по вычищенному тротуару.
А Стася просто очень любила снежную зиму. Даже тогда, когда у нее не было теплой одежды.
Ей казалось, что снег приносит перемены.
Девушка сунула в ухо наушник. Плеер у нее не выключался никогда. И сейчас там звучала Iowa: «Только улыбайся, улыбайся. Невесомости поверь и отдайся.
Улыбайся…»
Отдаться невесомости не получилось. Стася услышала позади себя клик:
– Настя! Настя! Сладкова!
После переезда она всем представлялась, как Анастасия и называли ее, следовательно, чаще всего Настей. Одна Александра Михайловна противилась. Говорила, что ей не подходит имя Настя.
– Чего? – обернулась, узнав голос своего соседа.
– Погуляем завтра?
Стася смерила подбежавшего парня внимательным взглядом. Артем был ее ровесником, но уже учился в столичном университете. Высокий, симпатичный парень с густой шевелюрой. Довольно умный и приятный в общении.
Иногда они вместе гуляли по окрестностям их загородного поселка.
Артем откинул заснеженную челку со лба и широко улыбнулся.
– Ну так как? Пойдем к пруду? – повторил он свой вопрос.
– Нет, я занята, – коротко ответила девушка.
Серьезность Стаси его никогда не смущала. Но она все же попыталась смягчить взгляд.
Артем понимающе кивнул.
– Тогда я позвоню в воскресенье, – свернув к своему дому, помахал ей рукой. – Пока.
Стася коротко махнула рукой в ответ и повернула в противоположную сторону. У ворот ее уже ждал охранник, Иван Борисович.
– Привет, Настя.
– Здравствуй, Борисыч, – девушка натянуто улыбнулась ему. Не потому что неискренне, а потому что тяжело ей это давалось. – Снова снег пошел.
– Ага, ребятам работы прибавилось.
– Сильно не вылизывайте, – кивнула головой в сторону заснеженного двора.
– Да для тебе уж снега оставим, – согласился Борисыч. – Снеговик лепить будешь?
– А как же! – радостно воскликнула девушка.
– Ну давай шуруй уже. Грейся. Баба Шура с обедом ждет.
Стася кивнула и быстро побежала к боковой двери большого двухэтажного дома.
Любила она заходить через кухню. В ноздри сразу же врывались вкусные запахи. Как сейчас – аромат пирожков.
Кухня Александры Михайловы имела особый уют. Деревянные панели и паркетный пол гармонично сочетались со светлой дубовой стенкой. Никаких излишеств и наворотов. Из техники только холодильник и микроволновка. В центре круглый стол, застеленный цветастой скатертью, и четыре стула. В дальнем углу небольшой мягкий диванчик и король помещения кресло-качалка.