— Сеньор, — протянул он, затем заговорил приглушенным шепотом с мужчиной, с которым я столкнулась, раздражающе вне пределов моей слышимости.
Облегчение прокатилось по мне, в то же время волны раздражения дали о себе знать. Рука на моем плече потребовала моего внимания, я обернулась.
— Бен? — я прищурилась.
Он дружелюбно улыбнулся мне, слегка покачав головой.
— Ты в порядке?
— Прекрасно, — солгала я.
Другой мужчина лениво прислонился к машине, на которой, как я предположила, они приехали. Высокий и неповоротливый, мускулы проступали под одеждой. Должно быть, он культурист или что-то в этом роде.
Бен заметил мое внимание и, положив маленькую руку мне на спину, подвел меня.
— Ческа, это Хьюго. Хьюго, Ческа.
— Ты Ческа, — заявил Хьюго, расплываясь в улыбке. Его испанский акцент был очевиден. Еще один двуязычный человек.
— Мне кажется, что я упускаю часть разговора.
— Так и есть, но в этом нет ничего плохого, могу тебя заверить, — признал он.
По какой-то причине я ему поверила.
— Что происходит?
Я указала назад, видя, что Нико и мужчина все еще увлечены разговором. Высокий и крепко сложенный Нико возвышался над мужчиной средних лет в манере, которую я могла описать только как хищную.
Я ничего не знала об этом человеке. Кроме самых интимных его сторон. Мой внутренний наставник предупреждал меня просто быть осознанным.
Однажды Эби назвала меня эмпатом, но я им не была. Может быть, какие-то черты характера, как и другие, приобрела в повседневной жизни. Я просто распознавала то, чего другие не могли. Мне всегда было приятно сидеть в затененном углу на вечеринке и наблюдать за окружающими. Я не была застенчивой и не была интровертом, я балансировала между тем и другим.
Возможно, дело было в этом, а также в том, чему научили меня мой брат и его друзья: как защищаться, как распознать противника и составить список его привычек и приемов, прежде чем он нанесет удар, но с точки зрения жизни, а не боя.
Несмотря ни на что, я хотела узнать человека, который бросил меня ранним утром и каким-то образом теперь неожиданно появился здесь.
Потому что в этом не было ничего подозрительного.
— Он улаживает детали от твоего имени, — добавил Хьюго, незаметно оглядываясь на небольшое количество людей, которые продолжали проходить мимо.
Я шагнула в том направлении.
— Я должен пойти и…
— Не-а, — оборвал меня Бен, подтолкнув к заднему сиденью их Audi Q7 Sport — я одобрила выбор машины — и открыл дверь, пропуская меня внутрь.
Я фыркнула, радуясь, что взяла все самое необходимое из машины. Я поставила сумку у ног.
— Это бесполезно, Бен! Я в состоянии разобраться с этим сама.
Намеренно опустив солнцезащитные очки, он пригвоздил меня своим непоколебимым взглядом.
— Твой мужчина разберется с этим.
— Это не мой мужчина, — запротестовала я, закрывая дверь.
Вскоре они все сели внутрь. Нико присоединился ко мне на заднем сиденье. Хьюго сел за руль, и мы отъехали от места происшествия. Мы оставили мою арендованную машину припаркованной в стороне, когда мужчина средних лет уехал.
— То, что ты появился, не случайно, — отметила я, перекидывая волосы через плечо.
Бен и Хьюго странно притихли.
— Это не так, — признался Нико, хватая меня за руку.
— Объясни, пожалуйста.
— Тебе нужна ложь или правда?
— Всегда правда.
— Иногда правда — это не то, что ты хочешь услышать, — его большой палец погладил мою ладонь.
Я не ответила и не отстранилась. Я ждала, что он продолжит.
— Да, я положил на тебя глаз. Это тоже хорошо, учитывая, с кем я столкнулся.
— Я разобралась бы с этим, — откровенно солгала я.
Я вообще с этим не справлялась.
Меня охватило раздражение из-за вторжения в мою личную жизнь, и особенно из-за того, что от него не было вестей неделями. Затем появился, как рыцарь в сияющих доспехах, но я все еще не убрала свою руку из его досягаемости. Меня охватило замешательство. Чего Нико хотел от меня? Он крепче сжал мою руку, но я не хотела прерывать его прикосновение.
Изгиб его губ свидетельствовал об этом.
— Я могу справиться с твоим гневом, но не с твоей ложью.
— Но ты собирался сказать мне красивую ложь, вместо того чтобы сказать правду, чтобы я не раздражалась? — я подняла бровь. — Разве у меня нет права решать, какие истины осознавать, независимо от того, что это заставляет меня чувствовать?