Вдруг он понял, что готов забыть, к какому типу эта женщина относится. А забывать не следует ни на минуту… или он погиб.
Мюриел не пыталась высвободить свою руку: ей хотелось продлить ощущение этой сладкой муки. И это желание заставило ее покраснеть от стыда.
— Подожди, Мюриел.
Он сознательно играл с огнем, но, когда она без всякого сопротивления позволила ему проводить себя и усадить на стул, Эндрю охватило странное ощущение. Он вспомнил, что однажды у него уже был такой момент, когда время, казалось, остановилось; остановилось, чтобы он мог подумать и решить… и гот сейчас с ним происходит то же самое!
— Я многого не понимаю… Ведь сейчас ты совсем непохожа на ту девушку, с которой я познакомился во время круиза. — Он не собирался говорить ничего подобного, эти слова вырвались у него помимо воли.
Мюриел сцепила пальцы, потрясенно глядя на него.
— Тогда у меня были красивые наряды… — Она снова густо покраснела, взглянув на свой рабочий халат. — Я взяла их у Кристин.
— У Кристин? Эти платья принадлежали Кристин? — Он побледнел. — Разве у тебя… у тебя не было своих?
— Ничего подходящего. — Мюриел дерзко вскинула голову. — Мои родители — люди бедные, мистер Берк, и они не могли купить мне одежду для круиза. Вот я и пошла к своей кузине. Она одолжила мне все, что нужно… и эти вечерние платья тоже! Но это вовсе не интересно. Можно мне уйти?
— Нет.
В его глазах появилось беспокойство. Она вынуждена была пойти к своей кузине за платьями… А как же манеры, стиль поведения? Их она тоже позаимствовала вместе с одеждой? Эндрю почувствовал, что теряет самообладание. Как он мог считать себя знатоком женщин, если эта девчонка так легко провела его? Все его сомнения явились вновь, и еще более мучительные, чем в тот вечер, когда он расстался с ней. Неужели он все-таки ошибся? Многие женщины, которых он знал, были готовы выйти замуж по расчету, но их нельзя было назвать авантюристками.
Всю жизнь он судил о людях по первому впечатлению; с первого же взгляда начинал чувствовать к ним расположение или неприязнь. И впечатление о Мюриел сложилось у него при первой встрече: он сразу же сделал вывод, что эта особа из себя представляет. Теперь он понял, что ему следовало бы пристальнее приглядеться к ней. Должно же было быть какое-то объяснение его бесконечным сомнениям!
Эндрю вновь сел за свой стол, лицо его было по-прежнему мрачно. Он попытался оправдать Мюриел, потому что ей пришлось просить одежду у своей кузины; он вспоминал только ее непосредственность, ее робость и то, что она влюбилась в него. Но как при этом забыть ее напускную манерность, ярко накрашенные губы и ногти, апломб, кокетство… Нет, он все-таки не ошибся.
— Что тебе от меня нужно? — Мюриел удивленно смотрела на него. — Я не вижу причины оставаться здесь.
— Tы сказала мне, что пришла на завод, потому что у тебя изменилось материальное положение, — сказал он спокойно. — Если тебе так была нужна работа, разве твой дядя не мог найти для тебя что-нибудь подходящее?
— Я спрашивала у него, но ведь у меня нет никакой специальности. Мне не стоило просить его, но мама настояла.
— Значит, он отказался помочь тебе? — Эндрю нахмурился. Он знал, что Герберт Ридли — прожженный бизнесмен, но не думал, что он такой бесчувственный. — А что заставило тебя искать работу? Ты говорила, что твоя семья всегда жила бедно. Ты ведь и раньше не сидела дома?
— Я помогала отцу в овощном магазине.
— У твоего отца был магазин?
— В этом нет ничего постыдного!
— Я этого и не говорил. Он его продал?
— Мой отец… умер…
Дверь открылась; вошла мисс Кук и что-то тихо сказала Эндрю.
— Я не могу принять его сейчас, перенесите встречу. И принесите, пожалуйста, чаю. — Он поджал губы, заметив, какой взгляд мисс Кук бросила на Мюриел. — И не забудьте сахар.
Мюриел ошеломленно смотрела на Эндрю; он всегда пил чай без сахара… но, выходит, помнил, что сама она любит сладкий.
— Я не хочу чая. — Она неуверенно встала. — Мне пора идти.
— Я глубоко сочувствую тебе, Мюриел. Я помню, что ты говорила об отце гораздо больше, чем о других твоих домашних. Ты, наверное, очень любила его?
— Мы были самыми близкими друзьями. — Слезы навернулись ей на глаза, но она все же заметила, как изменилось выражение лица Эндрю. В его глазах появилась нежность, которая напомнила ей прежнего Эндрю, и Мюриел сразу же подумала, что ей следует немедленно уйти. — Мои дела не представляют для тебя никакого интереса. Не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь.