"Ещё как обманут лукавые, - подумала она. - Пускай сначала Ерёмушку отпустят".
- А где Ерёмушка-то? - спросила старуха. - Дайте-ка сначала хоть взглянуть на него.
- Так он внутри. Заходи - увидишь.
Чует старуха - и вправду подвох какой-то. Да и говорит чертям:
- Вы ж всё равно отпускать его думаете. Так чего ж медлить?
- А коль ты, старая обманешь?
- А вы не пужайтесь - я зайду, как только Ерёмушка выйдет.
Черти давай уговаривать старуху, да не поддаётся она на их речи сладкие. Плюнули черти да и говорят:
- Ладно, дома твой Ерёмушка. А вот муженёк у нас - вместо него остался.
Хоть и знала старуха, что черти такой народец: соврут и дорого не возьмут, но на этот раз отчего-то поверила. Видать, сердце матери почуяло, что Ерёмка и впрямь не у чертей. А вот муж...
- Тогда сделайте милость, господа: дайте хоть взглянуть на Фомушку.
- Конечно. Али мы звери какие? Заходи, будь как дома.
Чует старуха, что без хитрости своего не получить, да и говорит:
- Чай, брешете вы всё - не у вас мой старик. Это вы нарочно меня завлечь хотите. Знаю я ваши уловки. Ну раз Ерёмушка дома - я, пожалуй, пойду. Он же у меня безрукий - сам ни печи не затопит, ни каши не сварит.
Клюнули черти на эту уловку. Тотчас же у ворот появился старик. Узнав жену родимую, он едва Богу душу не отдал (если только погибель в аду к Богу попасть не мешает).
- Что же, нехристи эдакие, его здесь держите?
- Так он сам свою душу отдал. За свободу Ерёмки.
- Брешут они, Прасковья, - ответил старик, услыхав это. - Выгнали они Ерёмку за то, что безрукий. А меня силою удерживают. Уходи-ка ты от греха подальше. Зачем тебе пропадать вместе со мной? Иди домой к сыночку.
Но черти воспротивились:
- Ты что же это, старая, мужа бросишь, про клятвы забудешь, что пред алтарём давала? Куда иголка, туда и нитка.
Да не так-то просто провести старуху - недаром институт с дипломом закончила.
- Давеча у меня святые апостолы ночевали. Сказали, что как будет нужда в помощи, чтобы к ним шла. Вот пойду да скажу, что вы в аду живых держите.
Тут-то черти испужались - знают ведь, что у самих рыльце в пушку.
- Ладно, уговорила, старая. Давай уладим дело полюбовно. Узнаешь муженька родного - так и быть - забирай. А коли не узнаешь - на нет и суда нет.
- И то дело, - согласилась старуха. - Но смотрите - коль слова не сдержите, так и знайте - пойду к святым апостолам.
- Богом клянёмся.
- Не подобает чертям клясться Богом. Вы своим Сатаной поклянитесь.
Делать нечего - пришлось чертям Сатаною клясться.
- Только коль мужа не узнаешь, чтоб потом на нас не пеняла.
- Христом-Богом клянусь.
Вдруг врата ада закрылись, а подле них откуда ни возьмись появились ослы. Глянула старуха - а их великое множество. И все равны как на подбор. Как тут старика своего узнать?
А ослы-то наружу выбраться пытаются, а ворота-то закрыты. Пободают их головой, полягают копытами да и уходят восвояси. И только один уже битый час из ворот ломится. Не понимает, видать, что они заперты. Тут старуха и вспомнила, что её муж самый упрямый из ослов.
- Это, кажись, мой.
И вправду: вдруг этот осёл в её старика превращается.
- Недурственно, - похвалил чёрт. - Узнай его ещё пару раз, и он твой.
Махнул чёрт рукой, и все ослы дятлами обернулися. Поди узнай кто есть кто. Вдруг один из них подлетел к старухе, опустился ей на голову и давай долбить. Хоть и легонько, а задолбал прямо как... Впрочем, почему как?
- Мой это, мой.
- Погоди хвалиться, - ответил чёрт. - Узнаешь последний раз, и будет твой.
Тут же все дятлы в слепней превратились. Пригорюнилась было старуха, да вспомнила слова собаки. Только как самого надоедливого-то найти, если все они жужжат да укусить норовят?
Вдруг приметила старуха одного не такого. Все пожужжат, покружатся и улетят. А этот уже полчаса над ухом жужжит да и улетать никуда не собирается.
- Вот он, мой Фома!
Тотчас же слепень в старика превратился, обнимать-целовать жену бросился.
- Прасковьюшка, любушка моя! Пропал бы я без тебя! Ей-богу пропал бы!
Побагровели черти от злости да делать нечего - уговор дороже денег. Волей-неволей пришлось отпустить старика.
Тем временем Ерёмка уже давненько домой воротился. Вернее сказать, воротили его. Покудова был он в аду, черти так и так пытались его спортить: то водки русской предложат, мол, удовольствие неслыханное, то девками соблазнять станут. Да Ерёмка, знай себе, из стороны в сторону головою вертит, мол, не хочу. Не тому его батюшка с матушкой учили. Хотят его на другой грех - на зависть толкнуть, показывают журнал глянцевый. А там людей знаменитых в дорогие костюмы одетых, видимо-невидимо. Да не тут-то было: не из завистливых оказался Ерёмка. "Чай, неудобно в таких костюмах - никакой тебе свободы. Да и синтетика сплошная". Черти его к телевизору - к растлителю верному. Фильмы и срамные, и с мордобитием показывали, да всё без толку - голые бабы не привлекают, насилие - тем паче.