Тор похлопал Виктора по плечу.
- Как ты хочешь, чтобы он умер?
- Я вас прошу, не надо, - промямлила я.
- Смешная… Значит, на мой вкус? - Тор задумался, но вдруг упал как подкошенный. Я с удивлением посмотрела на лежащего Тора, лицо его было как-то перекошено, а в шею вцепилась чужая красная рука. Антонас напрягался так, что лицо его было бордовым.
- Беги, - прохрипел он.
Я вскочила со стула и потянула за собой Виктора, но тот с места не двигался, а и речи о том, чтобы тащить его на себе, быть не могло.
Глава 16.
- Да, беги ты уже, - хрипел Антонас.
- Я без Виктора не пойду! Надо найти его крестовину, - цыкнула я.
- Так ищи! Не стой! У меня тоже силы не резиновые, - Антонас пытался удержать Тора, но тот уже сориентировался и пытался высвободиться.
Я бросилась к Одину, понимая, что с самим Виктором дело иметь бесполезно.
Один уже притих и, кажется, заснул.
- Эй, Один, - я потрепала его по коре.
Он открыл глаз и шарахнулся от меня.
- Тише, подожди, я не причиню тебе вреда!
- Лучше уж добей, - проворчал он, пытаясь разглядеть, что происходит у меня за плечом.
- Тор сказал, что это невозможно… Не суть! Один, где вторая крестовина?
- Тебе надо ты и ищи!
- Один, мне жаль тебя! Не заставляй меня изуверствовать дальше!
- Мне плевать, - безразлично ответил пень, - У меня все болит, и лучше бы ты нашла способ меня добить.
- Я хочу найти крестовину!
- Да, мне по барабану, что ты хочешь! - заорал на меня Один, - Хозяин!!!
Один, наконец, рассмотрел, что Антонас душил Тора.
- Уйди! - Один попытался отстранить меня, но я схватила его за корни.
- Хозяин!! - истошно вопил пень.
- Один, держи ее! - рычал Тор.
Корни тут же вцепились в меня, от неожиданности я завизжала.
- Значит, создание пошло наперекор, так? - Тор сидел верхом на Антонасе и душил уже его, - Я его создал. Я его воспитал, всему научил, встроил его в реальность, чтобы он стал моими глазами и ушами, а он! Ты что творишь! Ты должен был защищать меня, а не ее!
Я дернулась вперед. Один был тяжелый, но мне удалось доволочь его до дерущихся мужчин.
- Прости, Один, - сказала я.
Глаз пня расширился, зрачок его стал огромным, Один понял все мои намерения.
- Ты не посмеешь… - прошелестел он.
- Извини, - буркнула я и размахнулась Одином.
Тот, чтобы предотвратить удар отцепил корни и аккуратно влетел в плечо хозяина. Оба они полетели к ногам Виктора. Возлюбленный мой покачнулся и, как железный рыцарь, рухнул поверх. В куче-малы что-то хрустнуло. Я надеялась, что это не слабые ребра Виктора. Кто-то застонал и я успокоилась.
- Поднимайся, - я подала Антонасу руку, тот встал без моей помощи, но стоял, покачиваясь, - Ты знаешь, где может быть крестовина от Виктора? Мне совершенно необходимо ее найти!
- Я этого… как ты его назвала?
- Виктор его зовут.
- Виктора этого впервые вижу, - пожал плечами Антонас.
- Может обыскать Тора или Одина?
- Крестовины были у Одина, он один знает, где она.
- Помоги мне, - я взяла Виктора за руки, - только умоляю, осторожнее.
Мы перенесли Виктора в угол. Один и Тор лежали кучей. Тор без сознания, Один постанывал, это треск его руки я слышала. Из большого глаза одна за другой катились слезы.
- Ну, что я вам плохого сделал, - ныл он.
- Я предупреждала тебя, - осеклась я, - где крестовина?
- Я не буду с тобой разговаривать! - Один прикрыл глаз.
Печальный взгляд, брошенный на Антонаса не нашел ответа. Тут бывший мой пациент щелкнул пальцами, подхватил Виктора, кряхтя, вытащил из ангара. Я, поколебавшись, вышла за ним. В темноте, едва различался его бесформенный силуэт.
- Ты куда? - крикнула я Антонасу.
- Подальше от него. Пока он без сознания мы можем спастись.
- Но мне нужно вернуть Виктора.
- Поищи. Дальше его безумия крестовины быть не может, - оборачиваясь, ответил Антонас.
- Ты в больницу?
- Да.
- Поищи, там где-то должен быть Ка доктора. Постарайся его найти и помочь ему и Виктору, я побежала за крестовиной.
- Кто там будет? - Антонас остановился.
- Доктор! - я решила не вдаваться в подробности.
В темноте было тяжело ориентироваться.
Интересно, время все-таки идет или здесь все время двадцать минут четвертого? Словно в опровержение моим мыслям небо слева от меня начало сереть. Нужен свет, как искать в темноте? А с причудами местного солнца может рассвести через три минуты, а может и никогда.
В конце концов, сновидец я или нет! В отсутствие сознания хозяина мне худо-бедно удается управлять этим местом. Я остановилась и с трудом отломала упругую ветку от дерева с белыми цветами. Теперь бы еще найти спички или зажигалку. Но без всяких дополнительных манипуляций, цветы загорелись холодным белым светом. Каждый лепесток был, как маленький, но очень мощный светлячок. Света от ветки было достаточно.
Впереди была небольшая тропинка, я вступила на нее и быстро пошла вперед, уклоняясь от встречных веток. Чем дольше я шла, тем сильнее светила моя ветка, впереди и позади тем же холодным светом разгорались кусты. Скоро свет стал нестерпимым, он слепил глаза, ветка нагрелась и обожгла пальцы, я выронила ее. Обернувшись, я не увидели ничего кроме ужасного, по-больничному, белого света. Слышались какие-то вопли и крики, но их было не разобрать, только:
- Она дышит. Пульс в норме.
Усилием воли я попыталась отделаться от докучливых, появившихся не вовремя, реаниматологов, свет мерк.
- Мы ее теряем, - услышала я.
Свет вспыхнул и рассеялся. Немного проморгавшись, я увидела, что нахожусь не в саду, в какой-то комнате. В ней царил полумрак. На диване что-то зашевелилось.
- Тор это ты? - далекий, едва знакомый грудной голос Пенелопы поприветствовал меня.
- Пенелопа! - я обрадованная бросилась вперед.
- Кто? - женщина поднялась с дивана, в полусвете мне удалось разглядеть, что это была все-таки Пенелопа.
- Но, ты же… - начала мямлить я.
- А… Да… меня когда-то так звали… Я воспоминание… Но скорее не о Пенелопе… О той, второй… Я забыла, как ее зовут… - женщина терла переносицу, кажется, она только что встала ото сна, - Я по большей части сплю… Хочешь чаю? Как тебя зовут?
- Брижит.
- Припоминаю, - воспоминание Пенелопы пыталось пригладить рыжие патлы, нечесанные уже несколько недель, если не месяцев, - Чаю?
- Нет, спасибо.
- Где у нас тут свет? - Пенелопа пошарила по стене и включила светильник.
Сначала я ее не узнала. В расплывшейся полуопухшей женщине, неопрятной, неухоженной ту Пенелопу, которую любил доктор, которая была мне симпатична. Былые остатки красоты были с ней, но они терялись в общей разрухе. Вокруг тоже было не лучше: пыль, грязь, какие-то плесневелые объедки.
- Вот, что бывает с полузабытыми воспоминаниями, - вздохнула она, - вообще-то я надеялась уснуть и больше никогда не проснуться, как каждое уважающее себя забытое воспоминание, но ты пробудила меня. Чертовски трудно теперь что-либо вспомнить самой. Я наполовину стерлась.
- Вы воспоминание Тора?
- Забавно, правда? Он постоянно говорит обо мне, но вряд ли вспомнит, как я выглядела. Он, собственно, сделал то, о чем всегда мечтал. Запер меня в четырех стенах, а, как любому живому существу, воспоминанию нужен простор, разнообразие… Или хотя бы, чтобы его извлекали иногда из памяти… - она печально вздохнула, - порой я успокаиваю себя только тем, что Пенелопу помнит молодой и красивой доктор.
- Вы знаете о нем?
- Знаю… Я могу легко вспомнить только, как зовут ван Чеха и Тора и как они оба выглядят, вот и все, - пожала плечами Пенелопа.
- А вы не могли бы мне помочь?
- Если это требует выхода отсюда, то с удовольствием, - воспоминание потерло руки.
- Мне нужно найти одну деталь. Ваш муж научился проникать в чужой разум…
- И извлекать крестовину… знаю… Он достал меня этой своей крестовиной, - плюнула Пенелопа.
- Мне нужна одна крестовина.