В это время внизу на дороге остановилась белая пятёрка…
СКВОЗЬ ПРИЗМУ
«Каждый охотник желает знать, где сидит фазан» – это фраза, используемая для запоминания основных цветов радуги, была первой мыслью, которая возникла в голове Павла Александровича после того, как он раскрыл глаза и увидел белый потолок. Чёрная бездна, поглощавшая его каждую ночь, была преодолена снова. Бездна – потому что сны ему никогда не снились или снились, но он их не помнил, что, в принципе, было равнозначно.
То, как прошёл вчерашний день, вспоминалось с трудом. И это было нормально, потому что все дни были похожи друг на друга…
Павел Александрович уселся на край дивана и неожиданно понял, что в его голове повторяется фраза: каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Почему-то ему показалось очень важным вспомнить, к чему относилось это высказывание.
Холодная вода приятно освежила лицо и заставила задуматься о завтраке. Павел Александрович поставил чайник и сел за стол. По раковине били капли из плохо закрученного крана. Это всегда раздражало его, но сейчас он не хотел подниматься, чтобы… Мысли бегали, бросались из стороны в сторону, и только «каждый охотник желает знать, где сидит фазан» вела себя спокойно, поджидая, когда же Павел Александрович вспомнит, почему и зачем она возникла.
Утренний кофе растолкал сердце, разбудил мозг и заставил черноволосого, худощавого и небритого человека посмотреть на часы. Полседьмого. На работу не идти, потому что воскресенье. Спать не хочется, потому что режим отлажен, да и утренняя пробежка в одиночестве (обычно он бегал с Сашей) не вдохновляла. Следовательно, оставалось только одно: вспомнить, что же скрывалось за этой странной фразой…
Собственно сказать, вчерашнее утро было такое же, как и сегодня, но без этой странной мысли и с утренней пробежкой.
Павел Александрович не очень любил бегать и шутил над этим, называя себя мазохистом. «Нет, ну вы представьте, – говорил он своим знакомым, – встаёшь рано утром, когда хочется ещё поспать, и бегаешь по парку». Но, несмотря на всё это, утренние пробежки ему нравились. Ему нравились скорость и чувство, что все его мышцы подчинены одному ритму, одной цели.
Восстанавливать картину событий вчерашнего дня Павел Александрович начал именно с пробежки…
Фиолетовый
Встал он, как обычно, без будильника, быстро оделся и вышел из подъезда. Накрапывал мелкий дождик. Небо было похоже на огромный баклажан. Поёжившись, Павел Александрович двинулся в сторону парка. Дойдя до угла дома, он побежал.
Бег нравился ему ещё и тем, что во время него он действительно ни о чём не думал. Когда Павел Александрович бежал, он чувствовал только движение мира, проносящегося вокруг, и именно это приносило ему удовольствие. Когда он прогуливался, то часто думал о том, что он ни о чём не думает, и эта парадоксальная мысль доставляла ему дискомфорт. Во время же бега такого не было никогда.
Ровно в половину седьмого Павел Александрович встретился на входе в парк с Сашей. Обменявшись рукопожатиями, они совместно продолжили бег. Вообще, пробежка была условным обозначением, поскольку включала ещё и упражнения на турнике, и брусьях на спортплощадке.
Когда они прибежали на площадку и размялись, молчание, окружавшее их, переросло в состояние непредвиденно тягостное. Саша решительно нарушил его.
– Как на работе?
– Как обычно, – ответил ничего его не обязывающее, но вместе с тем отражающее всю его жизнь, Павел Александрович.
– И, как обычно? – продолжил Саша, отжимаясь на брусьях.
– Всё хорошо.
– А… Ну тогда понятно…
Тишина на несколько минут получила передышку, но Саша не отступался.
– Что ты будешь делать вечером? – спросил он, подтягиваясь на турнике
– Не знаю, – безразлично ответил Павел Александрович.
– Надо знать! Жизнь, она ведь не стоит на месте, а ты «НЕ ЗНАЮ», – передразнил его Саша. – Давай вечером сходим куда-нибудь. А то у тебя всё работа да работа.
– Хорошо, – всё так же безразлично ответил Павел Александрович.