В этот миг его мысли прервал визгливый крик тормозов – Некрасова сбила машина. Он упал на тротуар, ударившись головой о бордюр. В свете фонаря из его сумки разлетались страницы лекции. Водитель поспешил скрыться, а глаза Некрасова заволокла красная пелена…
Мотылёк проснулся. Только что его крылья разорвали паутину кокона. «Неужели это я?» – подумал он. Что-то изменилось. Теперь у него были крылья. Он медленно подвигал ими, чтобы убедиться, что они всё-таки принадлежат ему. Мотылёк никогда не видел ночь. Раньше, когда он был гусеницей, ночью он обычно спал. Мир выглядел совсем по-другому. Ночь дышала тишиной и покоем, которых так не хватало дню. Где-то во тьме ярко горел шар, который неудержимо тянул к себе. Неуверенно взмахнув крыльями, мотылёк полетел на свет. С каждым мгновением свет становится ярче, и вот перед ним уже нет ничего, кроме света, остаётся последний взмах. Но тело его натыкается на невидимую преграду. Он бьётся, бьётся, бьётся об неё, но…
Неожиданно он понимает, что он не один и вокруг него точно такие же мотыльки бьются с таким же упорством о невидимую преграду. Однако, в отличие от других, после того, как ему открылось, что он не один, его попытки не стали ожесточённее. Мотылёк неожиданно развернулся и полетел от света во тьму. Навстречу ему летели мотыльки, свет продолжал звать его, но, несмотря ни на что, он всё равно летел от него…
***
…когда он пришел в себя, в горле было сухо, и он прохрипел: «Пить!» Дежурная медсестра подала стакан с водой. Когда он допил, она поставила стакан на тумбочку и спросила:
– Вы знаете, какой сегодня день?
– Нет.
– Месяц, год?
Он отрицательно покачал головой.
– А как вас зовут, вы помните?
Он ничего, совсем ничего не помнил, но в голове его крутилось: «Владимир Николаевич» или «Николай Владимирович».
– Может быть, вы помните фамилию?
Он помнил, что его фамилия была связана с краской, еще в детстве его как-то по-дурацки дразнили, обзывали «краской». Может, Красько? Да, точно!
– Моя фамилия Красько.
ХОЗЯИН
Утро. Ира лежит на кровати под большим ватным одеялом. За окном осень, капает дождь, и, когда он прекращается, в комнате становится слышно тоскливое завывание ветра.
Неделю назад от неё ушел муж, с которым она прожила десять лет. Это случилось в воскресенье. Утром они проснулись, как обычно, позавтракали и посмотрели передачу «Пока все дома», а потом он сказал ей, что уходит. Ира вначале не поняла и поэтому спросила: «Куда уходишь?» «От тебя ухожу» – ответил он. «Это что, шутка такая?!» «Нет».
В зале он открыл шкаф, вытащил кожаный чемодан, который подарили на пятую годовщину их свадьбы, и она поняла, что это не шутка, потому что часть его вещей уже была здесь. Он сложил нижнее белье, которое она нагладила ему с вечера, а также зубную щетку, в прихожей надел куртку, которую она ему выбирала и покупала на 23 февраля, и ушёл. И после его ухода в доме что-то пропало, и даже собака горестно заскулила навзрыд оттого, что с ней никто не погулял с утра.
Сказать, что Ира любила его, наверное, – солгать против истины. Конечно же, на самом деле, она не любила ни в самом начале их отношений, ни сейчас. Он ухаживал за ней, и она решила, что он, наверное, и есть именно тот человек, за которого она выйдет замуж. Самыми сильными доводами для нее было то, что у него были квартира и деньги, а у Иры всего этого не было.
За десять лет совместной жизни она как-то привыкла к нему и сейчас, лёжа в кровати, она думала о том, что ей тяжело теперь быть одной, но она привыкнет и к этому. Ни на работе, ни своим лучшим подругам, ни, тем более, маме она пока ничего не сказала. Детей у них с Олегом не было.
Ира думала о том, что же она сделала не так? Она окружила его заботой, создала ему все условия для комфортной жизни: вся одежда у него была постирана и наглажена, он всегда был накормлен самыми изысканными блюдами, которые могла пожелать его душа, она заботилась о нем, как мать о любимом и единственном сыне, а теперь он ушёл, ушёл к другой женщине. Горечь обиды неприятно саднила во рту. Сознание её постепенно проваливалось в забытье сна, но именно в этот момент послышался звук, словно ключ вставили в замочную скважину, а, может быть, отмычку. Расслабляющее спокойствие разлилось по телу, ей не хотелось ни вставать, ни кричать, и только мозг просчитывал возможные варианты развития событий. И как всегда бывает в таких случаях, напрашивался наихудший. Вот сейчас грабитель проникнет в квартиру, ударит её по голове каким-нибудь тупым и бесполезным предметом, который, скорее всего, подарила его мама, и жизнь закончится бессмысленно и никчёмно. Щёлкнул замок, дверь открылась. Чёрный пудель Вили, проснувшийся вместе с хозяйкой и внимательно прислушивающийся к звукам в прихожей, спрыгнул с кровати и побежал в прихожую встречать нежданного гостя. И страх за собаку, за единственного преданного друга, который остался в её жизни, разбудил в ней желание жить. Она уже было собралась закричать, а точнее почти уже кричала, когда в прихожей раздался глухой звук. Собака радостно залаяла, и кто-то закряхтел. И поэтому кряхтенью она уже начала догадываться, кем является её утренний визитёр. Дверь хлопнула снова. Расслабляющая нега безволия, несколько минут назад разливающаяся по телу, куда-то пропала, а осталось только желание поскорее узнать то, что она и так уже знала. Дрожь от адреналина не давала ей ни секунды бездействия. Ира поднялась с кровати и вышла в прихожую, где, как она и ожидала, оказался знакомый чемодан, а на крючке отсутствовал ошейник. Олег вышел гулять с собакой.