…И чудо-машина с космонавтами поползет, покатится, пустится вприпрыжку среди лунных камней, полетит над ущельями и горами. Космонавты-селенологи начнут разведывать неведомый мир.
Их коллегам приходилось с геологическим молотком в руках бродить в глубоководных скафандрах по дну океанов, под километровыми толщами воды. А здесь они, тоже в скафандрах, но защищающих от пустоты, космического холода, метеоритов и излучений, будут взбираться на горы, опускаться в ущелья, тревожить извечный покой скал…
Маленькие походные буровые установки добудут образцы из-под самой верхней корочки Луны. Может быть, со временем и более мощные скважины пронижут всю лунную кору. Может быть, чтобы прощупать сейсмическими волнами внутренность лунного шара, устроят искусственный взрыв, как это делают геологи и на Земле.
Будут, в конце концов, расставлены условные значки на картах; то, что скрывают там недра, откроется покорителям Луны. Тогда-то и развернется наступление на глубины этого небесного мира…
Как ни поразительно зрелище Земли на лунном небе, но перед ним померкнет другая картина — другого мира.
Тот же черный-пречерный фон с россыпью звезд. То же пылающее косматое Солнце. То же хаотическое нагромождение скал. Но чуть ли не полнеба занимает исполинский диск планеты, которая кажется совсем рядом.
Он не прикрыт грядами облаков, на нем не увидишь ни резко очерченных материков, ни серо-стальной глади океанов, ни голубых пятен озер, ни ленточек рек. Нет зелени лесов. Нет вспаханных пашен. Нет даже гор, поднявшихся и на шаре земном, и на шаре лунном.
Перед нами — ровная песчаная пустыня. Правда, ее красноватый цвет близ полюсов переходит в белый — это, видимо, полярные шапки из снега или льда. Однако пустыня преобладает.
Вглядевшись пристальнее, можно, впрочем, заметить, что она неодинакова всюду. Местами ее прорезают темные линии, сетка которых исчертила весь планетный диск. Линии пересекаются, сходятся, снова идут каждая по своему пути.
Внезапно какие-то желтые тучи вздымаются над обширной равниной. Песчаная буря! Да такая, какую никогда не удается наблюдать на Земле: огромные пространства, чуть ли не вся планета заволакивается туманом.
Не сразу, постепенно перестает бушевать стихия. И снова застывают неподвижно гряды песков, подступившие к границам белых шапок у полюсов.
А очутившись на самой планете, мы тоже удивились бы необычным картинам.
Нас поразило бы не только зрелище бесконечной пустыни — вообще говоря, пустынь достаточно и на Земле.
Мы любовались бы голубой — не зеленой (а может быть, черной — и такая выдвигалась мысль) растительностью, отдаленно напоминающей фауну наших высоких гор.
Странным показалось бы нам небо. Очень темное, оно подернуто какой-то фиолетовой дымкой. На нем движутся луны — их две, и одна обгоняет другую, бежит столь быстро, что заходит на востоке, а восходит на западе!
И, конечно, нам показался бы суровым климат этой планеты, где холодно, как в земной стратосфере; где очень мало воды; где воздух так разрежен, что им невозможно дышать; где единственные жители — растения вроде наших кустарников, лишайников или мха.
Таков Марс. Нет, пожалуй, ни одной другой планеты, которая вызывала бы столь горячие споры, вселяла столько надежд в поисках жизни во Вселенной.
Повод дали ее атмосфера, в которой есть кислород, ее полярные шапки, которые содержат все-таки влагу, ее климат, хотя и холодный, но все же такой, в котором кто-то мог бы жить.
Кто же, кроме растений и, быть может, простейших животных?
— Марсиане, — говорили защитники разумной жизни на этом, пусть и несколько отдаленном подобии Земли.
— Но, позвольте, — возражали другие, тоже верившие, впрочем, в марсиан. — На поверхности не уцелеть живым существам. Слишком разрежена атмосфера Марса, слишком холодно и неуютно на нем, слишком велика опасность от метеоритов и излучений. Не спрятались ли они в глубине планеты?
Там, под поверхностью, возникли их города. Давно произошло переселение, и потомки когда-то живших марсиан уже никогда не видят фиолетового неба и марсианских лун.
— Марсианские луны? А не искусственные ли это сооружения, не подпочвенные, а небесные города переселившихся именно туда обитателей планеты, уже непригодной для жизни? — спрашивает профессор И. Шкловский.
И отвечает:
— По-моему, да! Фобос и Деймос — памятники погибшей культуры марсиан.
— Нет, — возражают отдельные писатели-фантасты. — Следы наших ближайших соседей все-таки надо искать не на спутниках — на самой планете. Возможно, мы найдем там и разгадку таинственной Атлантиды. Атланты спаслись от страшной катастрофы, улетев в космических кораблях на Марс.