— Ты сможешь вылечить её? — спросил король, в упор глядя нам меня.
— Да, ваше величество, — я поклонилась.
— Хорошо.
Он кивнул мне, осмотрел слуг, что всё так же стояли, согнувшись, кивнул королеве и вышел. Уже из коридора сделал знак охраннику, и тот прихватил лекаря с собой, крепко сжав руку на его плече.
Горделивая осанка, властность, повелительность. Одним словом — король.
Алессей смотрел на меня и молчал. Я пропустила спешащую служанку, сделала к нему два шага и сказала:
— Сейчас закончат уборку, можно будет устроить малышку. И думаю, может, мне стоит остаться до утра?
— Ольга, нет. Уходить вам нужно вместе. И не задерживайтесь.
Алессей, до этого момента задумчиво молчавший, вздёрнул брови – услышал Всёлю и взглядом спросил: «Что?».
— Она говорит, что не стоит оставаться.
Маг только кивнул, наблюдая, как последние служанки уносят лишнее из детской комнаты.
Заплаканная королева смотрела на нас по очереди, в глазах плескалась просьба.
— Всё с принцессой будет хорошо, — я улыбнулась ей, не решаясь подойти слишком близко, всё же королева. – Ей нужен свежий воздух, комнаты нужно проветривать. Вот лекарства, — я провела рукой над ночным столиком, воплощая флаконы и порошки в маленьких бумажных пакетах. – Стеклянные флаконы нужно будет вставлять вместо опустевших, а потом будете давать вот эти порошки, раз в день. И для блага малышки не подпускайте к ней шарлатанов.
Глаза королевы наполнились слезами.
— Но как понять, кто настоящий лекарь, а кто обманщик?!
Я бросила вопросительный взгляд на Алессея. И он, сдержав улыбку, ответил:
— Если лекарь перед осмотром пациента не моет руки, не стоит ему доверять, — глаза королевы расширились. – И, если после осмотра не моет, тоже не доверяйте.
Испуганный взгляд метнулся ко мне.
— Всё верно, — кивнула я.
— А вы? Вы же не мыли?..
Сообразительная. Наблюдательная. Это хорошо.
— А мне не нужно мыть, — и я пустила искру очистки по рукам, — я делаю вот так. А мой ассистент, — вспомнила я Всёлино слово, — ребёнка не трогал. А ещё, ваше величество, знаете такую присказку, что у семи нянек дитя без глазу?
Она замерла с широко открытыми глазами, даже дыхание задержала.
— Когда нянька одна, есть с кого спрашивать. Выберите самую чистоплотную и доверьте ребёнка только ей.
Королева заметно успокоилась.
— Хорошо. Благодарю вас.
Я присела в реверансе и почувствовала легкий толчок в бок. Скосила глаза. Алессей гримасничал, делая какие-то знаки. И когда королева отвернулась, я распрямилась и посмотрела на него с вопросом.
Он разыграл целую пантомиму, из которой я поняла только одно – я что-то сделала не так. Но что? Ладно, выясню позже.
— Ольга, заканчивай. Пора уходить.
— Да, хорошо.
Напоследок я хотела ещё раз просканировать младенца, чтобы убедиться – все идёт правильно. Девочка уже лежала в своей кроватке, избавленной от прекрасных, но совершенно лишних драпировок внутри и снаружи.
Растянула ладони, посмотрела состояние организма. Всё было хорошо – процессы выздоровления двигались в нужном направлении с нужной скоростью. Можно было вздохнуть спокойно.
— Ольга, поторопись.
От прикосновения к локтю обернулась. Алессей одними глазами спрашивал «что?» — он тоже услышал. Я кивнула на дверь, размышляя, в какие бы слова оформить своё пожелание уйти, – королева всё ещё была в комнате. Она сидела в большом кресле с устало лежащими на подлокотниках руками, с закрытыми глазами и выглядела измученной.
— Ваше величество, — обратился к ней Алессей, не задумавшись о том, что так говорить с отдыхающей королевой верх невежества, — позвольте откланяться.
Она открыла глаза, слабо улыбнулась, похлопала ресницами, а потом кивнула. Я опять присела в придворном реверансе, а Алессей просто кивнул и тут же направился к двери.
Уже спускаясь по лестнице, ведомые бегущей впереди служанкой, я тихо спросила:
— Алессей, что это такое было?
— Где? – он обернулся в одну, потом в другую сторону.
— Я про королеву! С венценосными особами первыми не заговаривают! Нельзя так. Это же всё-таки королева.
— Она королева, а ты богиня. Тебе можно.
— Какая я богиня? – кровь ударила в лицо. Мне всегда было неловко, когда меня так называли, а услышать это от Алессея и вовсе было... странно.