— Нет, — вмешалась Всёля, — вспомни других девочек, что раздобыли доску.
Кровь отлила, и паника отступила вместе с ней – Всёля, как всегда, права. Да и не может нормальный отец так вести себя со своим ребёнком. Даже мои родители, считавшие меня обузой, так не поступали.
— Ольга-се, Ума-шен сама упала, должна умереть, — сказала она, и опять в глазах собрались слёзы.
— Та Ума-шен осталась там, лежит на земле и умирает. А здесь ты живая и совсем-совсем другая.
Широкий нос дрогнул, губы сжались, по щеке поползла слеза. Но фигурка не сдвинулась ни на чуть-чуть.
— Здесь — ты новая. Ты – Машэ.
— Я не умею Машэ, — сказал она с печалью и бросила короткий любящий взгляд на пустую плошку.
— Будем учиться. Я помогу.
— Будет больно? — спросила она. Лицо неподвижно, а из глаз, что так и смотрят вниз, выкатилась ещё одна слеза.
Ну вот! Ничего не знает, а уже сдалась, приготовилась к неприятностям!
Я снова вспомнила Игоря. Иногда у него бывали приступы «бешеной» любви, я после этого не сразу приходила в себя и какое-то время дёргалась от его прикосновений и даже просто от слишком резких движений.
Пожалуй, у всего есть объяснение.
— Тебе было больно учиться? — спросила осторожно. Глупый вопрос — следы в её организме прямо говорили об этом.
— Учиться больно, выступать больнее.
— Больше не будешь выступать, — строго сказала, чтобы девчонка могла расслабиться.
— А как мужа найти? — вскинула она на меня полные ужаса глаза. Опять я промахнулась – расслабленностью тут и не пахло.
— Ольга, в этом мире женщин много, больше, чем мужчин, и нужно иметь талант, уметь его показать, чтобы заинтересовать мужчину и выйти замуж хотя бы второй или третьей женой. И заинтересовать нужно не внешностью, понимаешь? Потому и бреют налысо девочек, чтобы ничто не могло отвлечь, помешать рассмотреть их истинный талант. Потом уже, в браке, волосы отпускают какой угодно длины, а пока девушка на выданье, она должна быть без волос.
Надеюсь, глаза у меня остались на месте, потому что с шоком я справлялась с трудом.
— Человек, у которого ты купила Ума-шен, скупал у бедняков дочерей, учил их всяким фокусам, ловкости, гибкости, и они становились годным товаром. И вот тогда уже продавал желающим, — тихо нашёптывала Всёля, пока я смотрела в глаза Машэ. — И замуж — это не для неё.
— Почему?
— Ты вчера про кровь спрашивала...
— Да?
— Она не сможет зачать ребёнка в своём мире — там мало магии, а ей для этого нужен мужчина — сильный маг и мир, наполненный, а лучше переполненный магией. Но родить в этом мире она не сможет, для этого нужен мир совсем без магии. А так не бывает, сама понимаешь. Вот такая удивительная особенность в её крови. Так что наша Машэ – редкий, просто уникальный кадр.
Я только выдохнула длинно — вот так новость. Глянула на девочку, что всё так же дрожа мокрыми ресницами, смотрела на меня.
— Тебе другое предназначено, — проговорила тихо.
— Предназначено богиней?
Надежда, страх, ужас, боль, потрясение смешались в этом взгляде.
— Ну, не богиней... — неуверенно проговорила я и уточнила на всякий случай:
— Всёля, ты у нас богиня?
— Нет, я просто Вселенная.
— А зачем тебе Машэ?
— Она Великая Мать.
— Что?! Мать? Но... как?
— Не знаю. Сделай её счастливой, а там посмотрим.
— Ну и зданьице у вас, госпожа Вселенная!..
— Машенька, всё у тебя будет хорошо, — это уже вслух и с кривой улыбкой.
Каково девочке, которая мыслит себя только вышедшей замуж любой ценой (помню я эти следы переломов), знать, что не сможешь родить ребенка?
— Ольга, не реви! Лучше думай о том, что я сказала.
Хорошо. Я подобрала слёзы и решила, что буду искать то, что сделает её счастливой. И буду ждать, пока Всёля скажет что-то более определённое, чем «она мне нужна и нужна счастливой».
Правда, вслух об этом я говорить не стала.
ГЛАВА 3. Сделать Машэ счастливой
Как сделать её счастливой? Очень сложный вопрос. Вот в процессе его решения, вернее, зайдя в тупик, я и придумала ещё раз выйти на прогулку. Как я потом жалела! Но сейчас не об этом, сейчас о том, как я пыталась сделать счастливой Машэ.
Было сложно.
Она всего боялась. Даже в комнату побоялась заходить, в ту, что для неё сотворила Всёля. Заглянула туда, не переступая порога, обернулась – на лице испуг, и убежала прятаться в столовую.