— Думаю, в букете и была склянка…
Я закрутила крышку, пытаясь уловить мысль – зачем я сейчас это сделала, но точно сказать, как буду их использовать, пока не смогла бы. Посмотрела на Валентина.
Вот сейчас он совершенно не был похож на Игоря. У того никогда на лице не было этого чувства – чувства вины.
— И, если целились ей в лицо… — проговорил гость, бледнея.
— Валентин! – резко окликнула его я. – Присядьте! Диван позади вас.
Он немного рассеянно обернулся, сделал шаг и опустился на самый краешек, сосредоточенно думая. Машэ, глядевшая на нас во все глаза, заёрзала, прислушиваясь, но, кажется, так и не поняла ни слова.
— Да, — подтвердила я, — если бы стекло разбилось о любую часть лица, то... Она бы ослепла. Наверняка.
Я хорошо представляла, как бы это было, будто на Всёлином ролике увидела: вот кусочки острого стекла погружаются в мягкие ткани, вот капли щелочи с их поверхности разъедают кожу изнутри, а вот результат — глубокие рубцы, с которыми ничего нельзя сделать. А уж на глазах…
Порезы на шее, плечах и ушах Лики были получены так же. Мне удалось их убрать. Надеюсь, все. На коже туловища и конечностей это сделать относительно просто, она по определению другая. А вот на лице такие раны привели бы к катастрофе.
— И вместо лица навсегда осталась бы безобразная маска, — вздохнула я и скомандовала: — Транспорт!
— Его найдут, — уверенно и жёстко сказал Валентин. — Я лично прослежу.
Воздух под Ликой уплотнился. Я обернулась к Машэ, что всё ещё боязливо вжималась в диван, но заметно даже под загаром порозовела.
— Машэ! – пришлось сделать строгое лицо. – Сейчас сходи и выпей горячего травяного отвара. Обязательно горячего! Понятно?
Она расширила свое раскосые глаза и с готовностью закивала. Смотрела при этом на парящую в воздухе лежащую Лику. Всё понятно, без проверки не обойтись.
И я занялась раненой – перенесла её в заботливо организованную Всёлей комнату, устроила на новой чистой постели, уложив под раны подушки, наполненные прохладным гелем, окружила теплым коконом подогрева, чтобы унять дрожь. Повернулась к парню – он хвостом следовал за мной.
— Или её.
— Что? – поднял он на меня непонимающий взгляд.
— Ты сказал: его найдут. А я уточнила – или её. Ревнивая женщина многое сделает, чтобы испортить лицо соперницы, — я криво улыбнулась.
Мне тоже пытались мстить. В основном, невеста Игоря. Не так чудовищно, но очень изобретательно: попытка похищения, отравленное вино, змея в постели. Игорь всегда оказывался на полшага впереди и, смеясь, пресекал любые попытки – сметал магией похитителей, выливал вино и испепелял змею. Вместе с постелью. В одном только не успел – в средствах женской красоты, подаренных мне кем-то неизвестным.
Я не спешила ими пользоваться, зато выделенная мне служанка, норовившая хоть мелкой кражей мне насолить, навсегда осталась без бровей, ресниц и ногтей.
Валентин присел на стул у кровати, взял девичью ладонь, обмазанную заживляющей мазью, в свои руки.
— Это неважно.
— Что? — я как раз меняла флакон в помпе, и обернулась к нему с изумлением.
— Неважно как она выглядит, — он поцеловал непострадавший участок запястья. — Я же люблю её не за то, какая она.
— А за что? – я разогнулась и даже замерла, боясь пропустить ответ.
Ни о чём и ни о ком я сейчас не вспоминаю! И ни с кем этого Валентина не сравниваю! И плакать мне совсем не хочется. Не хочется!
Совсем...
— Я её люблю за то, кто я рядом с ней.
«Кто?! Кто ты рядом с ней?!» — рвался с языка вопрос. Но я боялась не удержать слёз. Да и голос мог дрогнуть.
Промолчала.
Опустила глаза на свои руки, ещё раз их обеззаразила. Не было необходимости, просто так, чтобы чем-то заняться, хотела уже снять тунику, но бросила осторожный взгляд на Валентина. И вовремя – он смотрел на меня, вернее, на мои руки, на которых только-только потухла белая вспышка.
Я вспомнила, что хотела и его просканировать!
— Давайте я и вас осмотрю на всякий случай, — проговорила, заталкивая подальше усталость и внезапно навалившееся желание поспать, — а потом вы сможете пойти домой и отдохнуть.
— Нет! — он, кажется, испугался – так резко ответил и даже привстал. — Я не пойду домой без неё!
— Ну хорошо, — я только пожала плечами — преодолевать его сопротивление не хотелось. — Останетесь тут, но сначала — осмотр.
Он согласился, а я, убедившись, что ничего серьезнее нервного напряжения с ним не случилось, ушла проверять, как дела у Машэ. Валентин остался у Лики, отказавшись от отдельной комнаты.
Удивительная преданность.