— Где-то через два часа по станционному времени, в столовой.
Гости с моим предложением согласились, хотя радости на лицах я не заметила, кивнули вразнобой и разошлись по своим комнатам.
В моей ванне меня ждала жемчужная вода, над которой поднимался пар. И я, сбросив грязную одежду, с блаженным стоном опустилась в долгожданное ароматное тепло. Прикрыла уставшие глаза.
Я снова куда-то спешила, только теперь я бежала через болото, а не летела на транспорте. И не через то, с яркими островками зелени, что ещё свежо было в памяти, а через хмурое, с голыми корягами вместо деревьев, с низким грязным, будто напитавшимся болотной жижей небом сверху.
Я бежала изо всех сил, рвала жилы, с трудом вытаскивая ноги из засасывающей трясины, не в силах сдержать воя — я не успевала, спиной чувствовала, что не успеваю, что опасность рядом, дышит в затылок, поднимает волоски вдоль позвоночника.
Нет!
— Лё-о-ля-а! – слышалось протяжное позади.
Какой знакомый голос! Я бежала, вырывая ноги из липкой грязи, пусть медленно, но лишь бы не стоять. Нет!
— Иди ко мне, — доносил зловонный порыв до моих ушей. — Мне скучно без тебя. Вернись!
Дыхания не хватало, воздух кончился, надсаженное горло болело, а в ушах бешено ревела кровь. Нет!
Чья-то холодная рука легла мне на плечо. И я замерла, будто пойманный зверь, заледенела, скованная паникой. Нет!
— Не-е-е-т!
И проснулась.
От моего резкого движения из ванны выплеснулась вода. Заполошно вдыхая, повертела головой — я в своей ванной комнате, я на станции, здесь не может быть {его}, он не сможет сюда пробраться!
Нет, не сможет...
Я выдохнула и снова опустилась в воду, на которой успокаивались волны, вызванные моим резким движением. Мне нужно наведаться в зал силы, выпустить свою агрессию. Но как же не хочется! Я ещё и не отдохнула после болота.
— Всёля, сколько я спала?
— Не больше часа, Ольга.
Что-то сон не освежил. А жаль, была надежда.
Расслабиться снова не получилось, как ни пыталась, и я выбралась из ванны и принялась за наведение порядка в волосах, лице, руках и прочее по списку.
И когда я вышла к столу, буквально поскрипывая от чистоты и радуясь этому ощущению, как в детстве – перешитому платью старшей сестры, готова была поделиться этой радостью. После, конечно, плотного обеда. Он, по моему замыслу, тоже должен был добавить хорошего настроения.
Но я ошиблась.
С настроением как-то сразу не заладилось.
Машэ диковато косилась на мага, маг недовольно двигал челюстью и старался не смотреть на неё. Оба молчали. Утолив первый голод, я попыталась найти общую для нас всех тему: о станции, о еде, о зале силы, но устала повторять всё по два раза, чтобы было понятно и ей, и ему. Да и толку от этого было мало — они так и сидели, молча излучая враждебность и старательно отводя друг от друга глаза.
То ли они не были настроены поговорить откровенно и решить возникшие споры, то ли я неверно выбрала тон. А может, это отголосок сна, что всё ещё будоражил мысли, не давая расслабиться и использовать интуицию, чтобы найти ту тему, которая сможет объединить нас всех.
В общем, не получалось у меня. Надо было что-то менять, и я предложила с десертом переместиться в приёмный зал.
— А там я смогу транслировать перевод каждому из них, — тихо подсказала мне Всёля.
— Может, показать им болотный мир? — предложила. — Ты смогла бы показать картинки того, что там было, на экран, а я бы рассказывала.
— Конечно.
Низкий столик у углового дивана был сервирован к чаю. Мои гости расселись подальше друг от друга, а я попросила включить экранную панель и материализовала два шарика.
— Вот, возьмите, — протянула по одному каждому. — Вставьте в ухо. Это чтобы было понятно, о чём я говорю.
И когда они уже могли понимать, сказала на своём родном языке:
— В этот раз я оказалась в удивительном мире. Хотела и вам показать.
Я увлеклась, рассказывая, какие существа живут в болотном мире, как устроен их быт, как там трудно было бы жить нам, людям. Показала, как лечила детей, что страдали от непонятного недуга, как перемещалась от островка к островку, вокруг которых селились местные жители, строя свои жилища, как искала и как нашла мутировавшую водоросль, как учила не желавшее учиться жить по-новому население.
Не сразу обратила внимание на новый звук. А когда обратила, оказалось, это Машэ шмыгает носом в белую салфетку, не отрывая взгляда от панели. Заметив моё внимание, глянула на меня заплаканными глазами и сказала:
— Машэ так жалеет госпожу Ольгу! И этих малышей. Так плохо!..