— Да-а-а, — протянул чародей. — На сегодня, по всей видимости, придется отложить штопку ковра.
Он оглянулся на Егора и виновато улыбнулся.
— Куриная слепота, малец, понимаешь, да?
Егор пожал плечами и вновь отвернулся к окну. Его неудержимо влекло к странным полусферам за крестьянскими полями. Особенно к той, что была разрушена каким-то местным богом.
— Ладно, — прокашлявшись, сказал Ахальо. — Надо бы провизии в поход закупить, да так, по мелочам.
— Угу, — пробормотал Егор, не отрывая взгляда от холмов.
— Мне бы это, — замялся Ахальо, — аванс какой-нибудь небольшой. Чтобы закупиться.
— Угу, — рассеянно промычал мальчик.
— Егор! — Ахальо повысил голос, и, вздрогнув, Егор обернулся на крик мужчины.
— Что? — спросил он.
— Мне надо взять немного железяк с твоей рубашки, чтобы купить запас еды в дорогу. Можешь дать?
— Могу, — ответил Егор и спрыгнул с табуретки.
Он подошел к кровати, взял кольчугу и попытался открутить несколько колец. Безрезультатно, только ногти пообломал, да расцарапал пальцы.
— А Вы сами не можете взять? — пробурчал Егор, протягивая кольчугу чародею.
Ахальо побледнел и замахал руками в ответ.
— Нет-нет-нет, ты сам, — взволновано проговорил он.
— Жаль, конечно, — вздохнул мальчик и продолжил крутить колечки в разные стороны, пытаясь разжать их.
После нескольких минут мучений Егор наконец-таки рассоединил гроздь из трех колец и протянул ее чародею. Это стоило ему глубокого пореза на большом пальце.
— Сейчас еще попробую, — пробормотал мальчик, засовывая окровавленный палец в рот.
— Не надо, — покачал головой Ахальо. — Этого хватит с лихвой.
Он бережно положил добычу за отворот своей рубахи, схватил плащ, шляпу и торопливыми шагами выскочил из комнаты.
— Я скоро вернусь, — прокричал чародей, перекрикивая шум своих шагов по лестнице. — Никуда не уходи!
— Куда мне идти? — вздохнул мальчик и вернулся к окну.
Ахальо вернулся глубокой ночью.
Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, из-за темной полосы леса появилась кроваво-красная луна. Она медленно и величаво прокатилась по небосводу, а вслед за ней её место заняла голубая луна с кольцами, как у Сатурна. От увиденного зрелища у Егора захватило дух. Он никогда ничего подобного не видел в своей жизни. Затаив дыхание, мальчик наблюдал за спутниками этого необычного мира и непривычным звездным небом, на котором никак не мог найти ни одного знакомого созвездия. Егор так и уснул, сидя у окна и склонив голову на деревянный подоконник.
Ни скрип дверей, ни пьяное бормотание чародея не разбудили мальчика, настолько крепким был его сон.
— Малец, ты уснул? — заплетающимся голосом спросил Ахальо и, сделав два широких шага к столу, опустил на столешницу высокий глиняный кувшин.
Раздался тихий всплеск и вздох досады.
Ахальо снял шляпу и бросил ее на стул. Туда же отправился и плащ. Развернувшись, он прошаркал к кровати и одним движением руки смел все на пол.
— Утром разберусь, — рассеянно пробормотал мужчина и подошел к окну.
Аккуратно, словно боясь навредить, он взял мальчика на руки и положил его в расправленную кровать, после чего накрыл покрывалом и даже подоткнул его по бокам.
— Спи, малец, Ахальо пока подумает, как нам быть дальше, — прошептал чародей и неровным шагом проковылял до стола.
Там он с размаху опустился на стул, не замечая под собой ни шляпу, ни плащ, пододвинул кувшин и кружку к себе. После недолгого раздумья мужчина налил себе вина, покрутил в руках стакан и залпом осушил его. Затем пошарил за пазухой и выудил оттуда деревянный портсигар.
— Спи, малец, — тихо повторил Ахальо и достал последнюю сигарету.
Глава V
— Доброе утро! — звонкий голос мальчика отозвался в ушах Ахальо грозовой канонадой.
— А? — чародей с трудом разлепил затекшие глаза и непонимающим взглядом уставился вперед.
Там впереди что-то темнело, но что именно, понять было сложно, потому что картинка расплывалась. Ахальо прикрыл рот и почувствовал, что из его рта натекла приличная порция слюны прямо на рукав рубашки. Он прикрыл глаза и попытался провалиться обратно в сон, но назойливый голос не дал этого сделать.
— Вы будете дальше спать? — с любопытством спросил он, и у Ахальо появилось желание сделать так, что бы никогда больше не слышать этот голосок.