— Демон, — прошептал чародей, и его лицо расплылось в улыбке. — Получилось, черт тебя подери!
Дым начал оседать, и Ахальо увидел…
Глава II
Алое знамя на древке в руке седока развевалось на ветру. Тело, одетое в массивные железные латы, не чувствовало тяжести и изнуряющего жара раскаленного под солнцем металла. Забрало было поднято вверх, и глаза рыцаря зорко осматривали окрестности поля боя. Врага не было видно, но наездник был уверен — он где-то рядом.
Ладонью, облаченной в кожаную перчатку, он опустил забрало и пятками пришпорил коня. Повинуясь непонятному зову, он хотел обернуться назад, чтобы посмотреть на свое войско, следовавшее за ним, но латы не позволяли этого сделать. Хотя он никого не видел, но чувствовал, что его верные вассалы, выстроившись военным порядком, следовали за ним.
Его чуткий слух уловил птичий крик, и всадник увидел сойку, взметнувшуюся вверх. Отлично, их ждала засада, но он был готов и к этому. Закрепив стяг на облучке седла, он выхватил меч и поднял его высоко вверх. Солнце отразилось на сверкающей стали, заскользило по испещренному рунами лезвию и на мгновение ослепило глаза. Он услышал свист, и его сердце радостно затрепетало. Его войско было рядом, рядом с ним!
С глухим стуком стрелы, выпущенные невидимым противником, ударились о шлем. Потом еще и еще. Стук обрел звонкость, и ему показалось, всего лишь на мгновение, что шлем не железный, а скорее стеклянный.
Дзынь!
Егор открыл глаза и прислушался. Невесомые лучи утреннего солнца пробивались сквозь густые кроны тополей и дубов, выхватывая рассеянными пятнами рисунки на обоях. Утро было чудесным настолько, насколько оно может быть таким в двенадцать лет. В безмятежной тиши летней зорьки раздался едва слышимый свист, и оконное стекло, у самой головы мальчика, вновь звякнуло. Егор вскочил на кровати на колени и оперся руками о подоконник, прижавшись носом к прохладному стеклу, — раздвижное кресло-кровать стояло у самого окна.
Там, внизу, в пятнах белого света, перекрываемого тенями листьев, стоял Денис и готовился бросить еще один камешек в стекло окна. Завидев приятеля, он швырнул импровизированный снаряд в кусты, широко улыбнулся, и замахал правой рукой. В левой он сжимал три удочки.
— Идем, — прошептал одними губами Егор и тихонько соскочил с кресла.
На цыпочках, чтобы не разбудить бабушку, он прокрался к кровати, на которой спал его младший двоюродный брат и тихонько потрепал его по плечу.
— Тоха, — зашептал Егор, — Тоха, вставай, идти пора.
Мальчик открыл глаза и непонимающе посмотрел на старшего брата.
— Можно я еще посплю? — спросил Антон и приготовился повернуться на другой бок, но вытянутая рука Егора исключила возможность для этого маневра.
— Тоха, пошли, мы же договаривались, — с нетерпением прошептал мальчик.
Антон широко раскрыл глаза и резко подскочил на кровати. Черные волосы клочками торчали в разные стороны.
— Точно, — просипел он охрипшим ото сна голосом. — Рыбалка.
— Ага, — кивнул Егор. — Пошли.
Мальчики тихо, стараясь не шуметь, собрали в охапку вещи, выскользнули в темный коридор и босиком прошлепали на кухню.
— Картошку не забудь взять, — проворчал Антон, натягивая майку через голову.
— Не забуду, — кивнул в ответ Егор, и его светлая макушка исчезла под столом.
Там, в пластиковом ящике, бабушка хранила овощи. Выбрав с десяток небольших клубней, он побросал их в капроновую сумку, затем залез в холодильник и достал с вечера заготовленную двухлитровую банку с чаем, и поставил ее сверху. Антон тем временем вытащил из хлебницы полбулки круглого ржаного хлеба, замотал ее в чистое полотенце и сунул рядом с банкой.
— Червей не забудь, — Егор кивнул в сторону ванны.
Антон молча прошлепал в ванну и вынес баночку с землей.
— А удочки он взял? — спросил мальчик, пытаясь разглядеть в окно куда-то запропастившегося Дениса.
— Взял, — коротко ответил брат, подставляя табуретку к антресоли.
— А это тебе зачем? — сморщил нос Антон, глядя, как Егор достает массивный сверток.
— Потренируюсь, — ответил старший брат, и глаза у мальчика заблестели.
Антон завистливо посмотрел на Егора, но ничего не сказал. Хоть он и был всего на два года младше брата, но тот все равно позволял ему играть не со всеми его вещами. А уж с этими и подавно.