Джоан чувствовала себя слегка дезориентированной. Разноцветные блики мерцали перед ее глазами. Она покачнулась.
«...дай мне знать если тебе что-нибудь понадобится», - донесся до нее голос соседки.
Джоан кивнула. Женщина уже чувствовала себя утомленной этим разговором. У нее разболелась голова и внезапно ей захотелось оказаться в одиночестве и спокойствии за дверями дома. Дома ее матери. Теперь - ее дома.
«Пожалуй, мне лучше пройти внутрь», - после небольшой паузы произнесла она.
Джоан неуклюже склонилась, подхватывая чемодан. Свет снова загорелся, но на этот раз она была готова к этому.
«Спокойной ночи, миссис Йоккум», - сказала Джоан и в несколько шагов преодолела оставшееся до крыльца расстояние, где снова оказалась в темноте.
Она слегка повернулась в сторону двора, откуда лился свет, ища в связке тусклый, стершийся от времени ключ от дома матери. Он легко вошел в замочную скважину. Женщина глубоко вздохнула, повернула его и открыла дверь. В нос ей тут же ударили знакомые ароматы материнского дома – Шанель №5, смешанный с лимонным освежителем воздуха и резкий запах недавно включенного отопления. Она чувствовала себя так, словно ей снова было семь... четырнадцать... девятнадцать лет.
Джоан прикрыла веки, позволяя темноте моментально поглотить и окутать себя. Она простояла так несколько секунд, прежде чем протянула руку вперед в поисках электрического выключателя. Ее пальцы сначала нащупали его панель, а затем и сам выключатель. Она помедлила, затем щелкнула им, освещая коридор ярким светом.
Все было точно так же, как и всегда. Слева - узкая деревянная лестница с темными отполированными перилами, стойка для зонтов – с четырьмя зонтами внутри; справа - старинное зеркало, под которым стоял невысокий узкий столик, с раставленными на нем искусственными цветами. Внезапно Джоан посетила мысль, что она должна сообщить о своем приходе.
«Какая глупость», - пробормотала она. Но все еще колебалась некоторое время, затем, наконец решившись, прошла в дом. Справа находился зал, где, когда был жив отец, они вдвоем смотрели телевизор или отдыхали на диване. Слева – гостиная матери, где та, когда не проводила время у живущей рядом миссис Йоккум, сидела, разгадывая кроссворд или писала письма.
У каждого из ее родителей было свое личное пространство в доме. Но когда отец умер, мать тут же заявила свои права на зал. Не прошло еще и суток с похорон, когда она попросила дочь помочь ей избавиться от телевизора. Сказать было легче, чем сделать, так как старый телевизор был огромен и тяжел. После нескольких безуспешных попыток сдвинуть его с места самой, Джоан наконец сдалась и попросила двух соседских мальчишек помочь ей вынести его во двор.
После этого панорамное окно стало главным центром фокуса в доме и мать сидела у него, покачиваясь в своем кресле-качалке и наблюдая за жизнью улицы и снующими туда-сюда соседями. Это стало одним из ее любимых времяпрепровождений. Джоан подошла с большому окну и выглянула наружу. Свет, горящий в комнате мешал разглядеть что-либо, кроме ее собственного расплывчатого отражения. Она принялась рассматривать себя. Ее глаза были темными и большими. И пустыми. А может так всего лишь казалось в отражении? Она моргнула и, отвернувшись, посмотрела на кресло-качалку. Наклонившись, женщина легонько провела костяшками пальцев по его спинке. Дерево было гладким. Прохладным. Успокаивающим. Она слегка толкнула его, наблюдая за тем как кресло начало медленно раскачиваться взад-вперед.
Джоан вновь подумала о своем решение остаться в доме. Ей очень захотелось выпить. Несколько секунд она стояла неподвижно, размышляя стоит ли ей вернуться в машину и поехать в центр города или просто подняться наверх и лечь спать. В любом случае, утро вечера мудреннее. Не так ли? Наконец, приняв окончательное решение, она глубоко вздохнула и, вернувшись к входной двери, где оставила чемодан, подняла его и направилась к лестнице, ведущей наверх.
СЛЕДУЮЩИМ утром Джоан стояла босиком у входа в гостиную и снова смотрела на кресло своей матери. Вчера она долго не могла заснуть, а когда ей наконец-то удалось задремать, сон был беспокойным, а сновидения обрывистыми и сюрреальными. К своему удивлению, она вдруг поняла, что ей не хватало всегда спящего рядом Люка, хотя обычно его храп жутко ее раздражал.
Люк.
Несмотря на причину ее отъезда, какая-то часть ее была рада тому, что ей удастся побыть наедине с собой. Ей нужно было время, чтобы подумать – время, чтобы решить, что она собирается делать со своим браком. Или тем, что называлось им.