– Вы примите мое извинение, если я вас об этом попрошу? – Он не поверил собственному голосу, произнесшему эти слова. За что, черт возьми, он просит прощения? Ведь не за то, что по прошествии семи лет забыл один-единственный танец? А кто полуодетый носился по коридору ранним утром! Она! И провела ночь в постели его кузена!
Она опустила длинные ресницы.
– Почему… почему вы извиняетесь? – Ее голос слегка дрожал. – Вы вовсе не обязаны помнить всех партнерш.
Они продолжали вальсировать. Криспин спокойным тоном ответил:
– Я приношу извинение, потому что не имел права поступать так, как поступил. Меня не касается, есть у вас связь с моим кузеном или нет. – Он почувствовал, как она вздрогнула. – Однако я настоятельно советую вам не ходить ночью по коридорам – это породит нежелательные для вас разговоры.
У нее в легкой усмешке изогнулись губы.
– Последняя заповедь, – с горечью произнесла она.
Он удивленно на нее взглянул, а она невесело рассмеялась.
– Главное – не попасться на глаза. Это ведь золотое правило лицемерного света.
Он кивнул.
– Ради собственной репутации приходится его соблюдать. – Ему самому настолько было противно давать такой совет, что он даже ощутил горечь во рту. Как отвратительна бывает порой житейская мудрость…
Глаза Тильды метали молнии.
– Ваша милость заблуждается… – Она на секунду замолкла. – Когда я веду игру, то придерживаюсь собственных правил, ваша милость. Мне слишком долго навязывали чужую игру.
Он ужаснулся при мысли о том, как свет отомстит ей, если она будет упорно следовать своим правилам.
– Тильда… подумайте… ведь ваша мать…
Она замерла на месте и прожгла его взглядом.
– Я не позволю неуважения по отношению к моим родным… или ко мне, ваша милость! Я – вдова и вправе сама выбирать, кому отдать… предпочтение.
– И вы уже выбрали?
– Да, – кивнула она.
Танец закончился, и она отодвинулась от него. Он не сразу ее отпустил. Ему страстно хотелось обнять ее и поцеловать прямо сейчас, на глазах у всех, чтобы ожила трепещущая, пылкая ночная нимфа.
Пелена спала с его глаз, как только он перестал ее касаться. Чудесное видение, ослепившее его, исчезло. Перед ним леди Уинтер, она вежливо благодарит его за танец и отходит в сторону. Он, улыбаясь и что-то говоря гостям, ведет ее к сидящим дамам, а в мозгу стучит: как, черт возьми, он до сих пор не понял, что любит ее!
Когда он с поклоном удалился за угощением, то с ужасом осознал, что надежд у него нет. Во-первых, она – компаньонка кузины, которой он вот-вот сделает предложение. Этого уже достаточно для злобных намеков светских сплетниц. Они тут же запустят в Тильду когти. А во-вторых, если у нее связь с Гаем, то вполне возможно, что тот собирается на ней жениться. В конце концов, она – богатая вдова. Ничего нет странного в том, что кузен торопит события. Это вполне понятно, подумал Криспин и… пришел в ярость. И последнее – и самое существенное – препятствие: он дал Тильде повод для неприязни и недоверия. Он выругался себе под нос. Только сейчас ему стало понятно, почему она ему небезразлична: он помимо воли влюбился в эту женщину! Черт бы ее побрал! И неважно, что ему не удалось добиться от нее физической близости.
Проклятье! Что ему делать? Жениться на Амелии? Тогда он наверняка сможет, к своему удовольствию, видеться с Тильдой очень часто. А что, если Гай сделает Тильде предложение?
– Итак, Сейнт-Ормонд, вы со мной согласны? – умиротворенным голосом спросил сэр Ричард, и Криспин опомнился. – Вы что-нибудь предпримете, чтобы посадить этих преступников в тюрьму?
Господи! С чем он, оказывается, согласен?
– Я подумаю об этом, сэр Ричард, – уклончиво ответил он, и не погрешил против истины, так как придется что-то делать с браконьерами, о которых сообщал Марлоу. Утром он с ним повидается.
Сэр Ричард хмыкнул, но Криспин любезно ему улыбнулся.
– Я всегда готов выслушать ваши доводы, сэр Ричард. Но мне необходимо подумать.
– Тут не о чем думать, – проворчал старик. – Ха-ха! Разве я не знаю, сколько вы уже потеряли дичи? Такое не скроешь, мой мальчик! И вот что я скажу: если я поймаю негодяев, продающих дичь, то отправлю их прямо на каторгу, а вы и глазом не успеете моргнуть.
Криспин засмеялся.
– Если только вас не подстрелят раньше, когда вы поедете в гости к сэру Мэтью. Кстати, как он поживает?
– Уиттелзи? – рявкнул сэр Ричард. – У него подагра. Полагаю, что из-за этого его здесь нет. Заеду к нему на днях.
Криспин уже ложился спать, когда ему пришло в голову: а откуда сэру Ричарду известно про браконьеров? Он ведь приказал Ригби и Марлоу не поднимать шума. Он хорошо платил тем, кто у него служил, и в ответ требовал осмотрительности. Если же негласный договор нарушался и работник начинал болтать, то тем самым доказывал, что он глупец. Всем известно, какое наказание полагалось за браконьерство и за торговлю украденной дичью, и тогда даже могущественный Сейнт-Ормонд ничем не мог помочь.
Криспин задул свечу и, нахмурившись, уставился в темноту. Интересно, что Марлоу сообщит ему утром. Хотелось уладить это дело побыстрее и без лишних разговоров. Не хватало еще, чтобы кого-нибудь из его фермеров повесили или сослали на семь лет на каторгу, что равносильно смерти. Он ворочался и никак не мог уснуть, а в темноте в голову лезли мысли только о Тильде. Что в ней такого особенного и почему спустя семь лет она притягивает его к себе? Она не красивее других женщин, с которыми у него были связи. Значит, его привлекли не хорошенькое личико и соблазнительная фигура. Но так сильно он ни разу не желал ни одну женщину! И уж никогда не терял из-за них сна…
Глава седьмая
Несмотря на то что он мало спал, Сейнт-Ормонд встал рано и уже в девять часов утра уединился с Марлоу и Ригби в конторе. Они пили эль и обсуждали новости, которые оставляли желать лучшего.
– Вчера нашли еще десять капканов, ваша милость, – сообщил Марлоу. – Почти все – проволочные, но два – с железными тисками, которые обычно ставят на лисиц и барсуков. Но ваша милость не позволяет ими пользоваться.
Криспин нахмурился.
– Непонятно, в чем дело. Ведь браконьерам не нужны такие капканы. Они не дешевы и для большинства дичи непригодны. Откуда берутся эти чертовы силки? У нас в поместье их нет, правда?
– Нет, ваша милость, – заверил герцога Марлоу. – Я ставил их еще при жизни вашего батюшки. Он больше любил охоту, чем вы, ваша милость, и поэтому мы больше отстреливали дичи. Но когда ваша милость приказали не трогать животных… – Марлоу пожал плечами. – Я отдал эти капканы лесникам в другие поместья.
Криспин кивнул. Он не стал спорить, так как знал, что поступает странно, не устраивая большой охоты в своих угодьях, что было принято среди помещиков. Он не любил, когда гибло много дичи, хотя ему нравилось иногда побродить с ружьем одному либо с приятелем.
– Мне кажется, – задумчиво произнес он, – что тут орудует организованная шайка. Как вы считаете, кто-нибудь из наших фермеров здесь замешан?
Ригби отрицательно покачал головой.
– Нет, ваша милость. Я сказал кое-кому, что вы сильно рассердитесь, если узнаете о железных капканах… – Он усмехнулся. – Я намекнул Харди и Джему Бекетту, что если они играют в эти “игрушки”, то пусть ждут неприятностей. Они здорово струхнули.
Криспин не смог скрыть улыбки.
– Очень хорошо. Значит, эти двое исключаются. Они предупреждены и передадут это другим. Прежде всего следует предупредить фермеров с детьми.
Марлоу кивнул.
– Понятно, ваша милость. Ригби этим займется. А если кто-нибудь в поместье начнет баловаться, то Бекетт и Харди их тотчас выследят. Правда… – он заколебался, – мне не очень-то верится, что здесь орудует целая шайка…
Криспин удивленно взглянул на егеря.
– Почему ты так думаешь? У кого еще хватит денег на железные капканы?
Марлоу поскреб подбородок.
– Это старые капканы, ваша милость. Их могли притащить бог знает откуда. Но вот что странно: как чудно их установили! Господи! Да я сам сделал бы это лучше!