– Чем я могу помочь?
– Нам придется ее держать, – сказал Криспин и сделал глубокий вдох. – Я буду держать ее руку, а ты… – Слова повисли в воздухе. Он не мог закончить фразы, так как его охватило животное желание убить человека, который обнимет ее, и этот человек – Гай.
Гай в недоумении приоткрыл рот.
– Ради бога, Гай! – почти закричал Криспин. – Обхвати ее!
Гай в оцепенении покачал головой.
– Лучше ты… Я… не смогу. Я подержу ее руку.
Криспин едва мог поверить своим ушам. Правда, Гаю не пришлось побывать на поле боя и видеть раненых после сражения. Он кивнул, повернулся к кровати и, приподняв Тильду, снова обнял ее. Она открыла глаза и пристально на него посмотрела, затем закусила верхнюю губу.
Он ласково улыбнулся.
– Все хорошо.
– Знаю, – прошептала она и опустила голову ему на грудь.
У него сдавило сердце. Она такая доверчивая и беспомощная!
– Леди Уинтер, выпейте это, чтобы облегчить боль. – Стивенсон поднес ко рту Тильды стакан с настойкой опия.
Она послушно выпила содержимое, и почти сразу ее взгляд затуманился и тело обмякло в руках Криспина. Стивенсон посмотрел на Гая.
– Мистер Молверн, держите крепко, чтобы рука была совершенно неподвижна. Опий задурманит ее и притупит боль. Вы готовы, ваша милость?
Криспин, подавив дрожь, молча кивнул. Он крепко прижал Тильду к себе, одной рукой – за голову, а другой – за талию и сразу почувствовал, когда доктор приступил к операции, так как ее тело вздрогнуло, а из губ вырвался тихий стон. Он крепче сжал ее, и не только для того, чтобы она не дернулась, а чтобы успокоить.
– Прижмитесь ко мне, – прошептал он. – Это скоро кончится. Старайтесь поглубже дышать.
Ласковым, тихим голосом он продолжал говорить… всякую ерунду. К его изумлению, она, не сопротивляясь, вцепилась в него свободной рукой и уткнулась лицом в плечо, подавляя стоны. На лбу у нее выступили капельки пота.
Криспин слышал негромкие указания доктора. Наконец он почувствовал, как Тильда тяжело привалилась к нему, и понял, что руку уже перевязывают. Слава богу! Ее дрожь жгучей болью отдавалась в его теле. Он обвел взглядом комнату и увидел, что Милли протягивает ему мокрое полотенце.
– Молодец. – Он взял полотенце и, осторожно прикасаясь к лицу Тильды, вытер пот.
– Теперь поменяйтесь местами, ваша милость, – послышался голос Стивенсона, и Тильда слабо застонала.
Не обращая внимания на Гая, Криспин с нежностью коснулся губами ее волос.
– Крепитесь, милая. Уже недолго осталось.
– Худшее позади, леди Уинтер! Вы – отважная женщина, – сказал врач.
Криспин перешел на другую сторону и положил себе на колени перевязанную руку, затем крепко обнял Тильду. Каждый раз, когда тело Тильды содрогалось от боли, а сдавленный стон рвался из груди, ему казалось, что его самого рвут на части. Лоб Тильды снова покрылся потом, она стиснула челюсти, чтобы не кричать, и доверчиво прижималась к Криспину.
Наконец Стивенсон закончил свою работу, и Криспин опустил Тильду на подушки. Он боролся с желанием нагнуться и поцеловать нежные, трясущиеся губы, убрать со лба влажные локоны и погладить бледную щеку.
Выпрямившись, он сурово взглянул на Гая, ожидая увидеть гнев на его лице. Но тот отошел в сторону и стоял в ногах кровати с таким видом, что вот-вот упадет в обморок. Он посмотрел на Криспина и глухо произнес:
– Мне надо выпить.
Доктор мрачно усмехнулся.
– Уведите его, ваша милость, пока он не упал прямо на нас. Леди Уинтер поправится. Я сейчас закончу, потом осмотрю ребенка. Будем надеяться, что для девочки это не стало слишком большим потрясением.
Криспину ничего не оставалось, как выйти вместе с Гаем. В коридоре стояла герцогиня.
– Как она? – Леди Сейнт-Ормонд сжала Криспину руку.
– Стивенсон говорит, что она поправится, – ответил он и ободряюще похлопал мать по руке.
Герцогиня облегченно вздохнула.
– Благодарение Богу! – Бросив понимающий взгляд на побелевшие лица племянника и сына, она добавила: – Вам обоим необходимо выпить. И не одну рюмку. У вас такой вид, как будто Стивенсон зашивал руки вам. – С этими словами она открыла дверь и вошла в спальню Тильды.
Гая трясло.
– Пойдем, Крис. Не знаю, как этим можно зарабатывать себе на жизнь. Я только смотрел и то чуть не умер.
Они пошли вместе по коридору.
– Как ты думаешь, она была без сознания? Я слышал стоны, но она совсем не двигалась, пока ее зашивали. А это, должно быть, жутко больно.
Криспин по собственному опыту знал, насколько это больно.
– Нет, совсем сознания она не теряла, – отрезал он. Он все еще чувствовал ее тело, доверчиво прижавшееся к нему.
– До чего же она храбрая, – с восхищением воскликнул Гай. – Господи! Я бы вопил от боли.
Остаток дня прошел спокойно. Анти заверили, что мама поправляется, затем ее осмотрел доктор, и после этого она, уцепившись за руку Криспина, пошла вместе с ним в комнату Тильды и убедилась, что мама крепко спит. Анти тоже уложили в постель, напоив слабым настоем снотворного.
– Чтобы она покрепче спала, – сказал врач. – Конечно, ей лучше быть с мамой, но сегодня этого не следует делать. Завтра она может капризничать и плохо себя чувствовать, так что не отпускайте ее от себя, ваша милость. Что касается леди Уинтер, то пусть побудет в постели пару дней. Я завтра ее навещу. Свои рекомендации я сообщил герцогине, мисс Пембертон и горничной. Они вполне со всем справятся. До свидания, ваша милость.
– До свидания, сэр, – ответил Криспин. – Не знаю, как выразить вам свою благодарность.
Стивенсон хмыкнул.
– Себя благодарите! Мистер Гай рассказал мне, как быстро вы остановили кровотечение. Говорю вам как есть – вы спасли ей жизнь. А она спасла жизнь ребенку. – И, слегка поклонившись, он удалился.
Криспин остался наедине со своим мыслями, в основном невеселыми. Он бродил по дому в сильном раздражении и сердился на всех. Поэтому, когда после вечернего чая он заявил, что собирается пораньше лечь спать, все облегченно вздохнули.
Спустя час леди Хастингс тоже отправилась спать.
– Он ужасно переживает. Ты заметил, Джеймс? – обратилась она к мужу.
Хастингс засмеялся.
– Вот уж не думал, что доживу до этого дня. – Он почесал затылок. – Не могу понять, что его останавливает.
Джорджи фыркнула.
– А я могу. Это его мужская честь. Какая глупость! Думаю, что пора немного подправить моральные устои.
Хастингс подозрительно посмотрел на нее.
– Ты что, собираешься вмешаться?
В ответ последовало озорное хихиканье.
– Ты же знаешь – я никогда этого не делаю. Но поверь мне – легкий толчок не помешает.
Он застонал.
– Джорджи, ты не представляешь, как я боюсь, когда ты так говоришь!
– Представляю, – последовал ответ.
Глава десятая
Гроза, грохочущая где-то вдалеке весь вечер, после полуночи переместилась совсем близко. Криспин спал беспокойно. Ему снились огромные собаки, кусавшие всех, кто был ему дорог. Он резко дернулся и проснулся. Прислушавшись, он удивился тому, что его разбудил обычный гром, так как привык к страшным ураганам за два года военной службы на Пиренеях.
И вдруг он понял почему. Грозы боится Анти! Он мгновенно вскочил с постели и зажег лампу. Затем стал искать в комоде ночную рубашку. Быстро натянув ее, он набросил халат и, перепрыгивая через несколько ступенек, понесся в сторону детской, на ходу завязывая пояс. В какой комнате Анти? Он услышал тонкий испуганный голосок и сообразил, что она в бывшей детской Джорджи, где остались все куклы сестры. Он тихонько постучал в дверь.
– Кто… кто там?
– Я, – он открыл дверь, – дядя Крис. Ты не спишь?
Анти сидела в кроватке, прижимая к груди куклу. В широко раскрытых глазах застыл страх, но губки были упрямо сжаты. Вчера он уже видел это выражение на ее лице.
– Я… не сплю… потому что Сьюзен боится, – ответила девочка. – Вы тоже проснулись от грозы?