— Здесь нужно не гадать, а знать наверняка. В этом весь смысл игры. — Она криво улыбнулась. — «Ищите женщину».
— Двух женщин.
Да, и я знаю, которая из них тебе нужна, подумала Касс, но вслух сказала:
— Ты думаешь, Элизабет сможет признать Хелен своей матерью? По-настоящему, всем сердцем?
— На острове она признала. Но Хелен была там.
А здесь… — Дэв покачал головой. — Здесь ее территория.
— А как прошел сеанс истин и разоблачений?
— Прекрасно.
— Она дала правильные ответы?
— Она сообщала то, что было нужно.
— Например, о Хоксах?
— Да.
— Мне бы хотелось как-нибудь послушать пленку.
— Попроси у Элизабет.
Не я должна ее просить, подумала Касс удрученно, а она должна предложить мне ее послушать… Я думала, мы подруги.
— Господи, как я ненавижу ждать, — сказала она раздраженно.
— Тогда подумай, каково сейчас Элизабет.
Касс почувствовала угрызения совести.
— А эти Хоксы… что Элизабет про них сказала?
— Не так уж много. Миссис Хокс приглядывала за ней, пока Хелен работала. Они с Элизабет жили у них в доме.
— Старые или молодые?
— Судя по словам Элизабет, среднего возраста.
— Ненавижу все эти тайны, — ревниво посетовала Касс. — Но ей, наверное, еще тяжелей. Она всегда любила, чтобы все было разложено по полочкам.
— На этот раз так не получится. У нас в руках конец длинной, запутанной нити. Мы можем только развязывать один узел за другим.
Касс тяжело вздохнула.
— Похоже, что некоторые из этих узлов гордиевы.
Хмурая сотрудница камденского жилищного департамента нехотя подошла к Элизабет, которая ждала уже несколько минут.
— Да?
— Я только что с Макинтош-роуд. Я искала родственников, но их дом снесен. Не можете ли вы сказать, куда их переселили?
— Имя и фамилия ваших родственников и номер дома?
— Хокс. Мистер и миссис Джордж Генри Хокс… — Еще на кончив фразы, Элизабет вздрогнула. Имя само слетело с губ, как имя старых друзей.
— Я посмотрю, — девушка ушла.
Элизабет нетерпеливо ждала. С того момента, как она приземлилась в Лондоне, ей все время казалось, что она висит на краю, словно качели, взлетев, никак не опустятся вниз.
— Все жители Макинтош-роуд переселены в Хитвью-эстейт.
— А где живут Хоксы?
Девушка поглядела на нее с сомнением.
— Мы не сообщаем подобных сведений чужим людям.
— Я не чужая. Я жила с Хоксами на Макинтош-роуд еще ребенком.
— Улицу снесли десять лет назад.
— Я была за границей.
Она заколебалась.
— Вы говорите, вы жили с ними? Они ваши родственники?
— Да. Дядя и тетя, — ответила Элизабет, с изумлением отметив, что выплыла на свет еще одна деталь.
Она звала миссис Хокс «тетя Хокс».
— Мне нужно спросить начальника.
Девушка опять ушла. На этот раз появился мужчина.
— В наши правила не входит предоставлять случайным людям информацию о наших съемщиках, — сказал он раздраженно.
— Я не случайный человек.
— Вы можете это доказать?
Элизабет вынула из сумки паспорт.
— Я говорила девушке, что недавно вернулась из-за границы. Но в детстве я вместе с матерью жила у Хоксов.
Мужчина изучил паспорт, немного смягчился, увидав, что она англичанка, но все же колебался.
— В наши правила не входит… — начал он.
— Речь идет о крупной сумме денег, — перебила его Элизабет и тут же заметила в его глазах живой интерес.
Вынув из бумажника визитную карточку Харви Грэма, она протянула и ее. — Это карточка юрисконсульта, который занимается данным делом. — Дорогая визитная карточка и адрес на ней произвели впечатление.
— Что ж, в таком случае… Если вы нам оставите свой адрес и номер телефона, я свяжусь с миссис Хокс и сообщу ей о вас. Все зависит от нее.
— Хорошо. — Элизабет написала свое имя, адрес и телефон на карточке, которую дал ей мужчина. — Когда мне ждать звонка? — спросила она.
— Не могу точно сказать. Возможно, сегодня, а возможно, завтра.
Бюрократические колеса отказывались быстро вертеться.
Сев в машину, Элизабет почувствовала досаду и разочарование. Она примчалась сюда, воображая, что с ходу преодолеет все препятствия, но споткнулась на первом же барьере. Оставалось ехать домой и ждать.
Когда она вошла в вестибюль «Уэверли-Кот», Касс и Дэв поднялись с кожаного дивана.
— Ты не позвонила, — с упреком сказала Касс.
— Для этого не было причин.
Стараясь не глядеть на Дэва, Элизабет прошла к лифту. Пока они молча поднимались, Касс за спиной Элизабет скорчила недовольную гримасу. Но в квартире она шумно принялась выражать свое восхищение.
— Так вот где ты живешь… Прекрасный вид на Хит и окрестности. — Касс отошла от окна. — Ты не могла бы угостить нас кофе или чем-нибудь еще?
— Чего бы тебе хотелось?
— Пожалуй, кофе.
Дэв прошел за Элизабет в сверкавшую больничной чистотой кухню и, облокотившись на стол, стал смотреть, как она засыпает в кофеварку свежие кофейные зерна. Через минуту он тихо спросил:
— Что-нибудь не так?
— Я ходила на Макинтош-роуд. Ее снесли. А в жилищном департаменте мне не дали адрес Хоксов. Сказали, что попросят ее позвонить.
— Но это хорошие новости, — воскликнул Дэв. — Значит, она жива.
Элизабет слегка опешила. Она об этом даже не подумала. Дэв, как обычно, ухитрился извлечь из навозной кучи жемчужину.
— Тебе это не приходило в голову? — спросил Дэв, заметив, что ее руки перестали беспокойно двигаться.
— Нет, не приходило. — Элизабет почувствовала раздражение. На себя — за собственную недогадливость, и на него — за то, что он ее заметил.
Она поставила на поднос чашки с блюдцами и коробку шоколадных бисквитов для Касс. Но Дэв, схватив бисквит, вонзил в него острые белые зубы.
— Ммм… Вкусно. Мои любимые! Как ты узнала?
Элизабет молча посмотрела в его голубые глаза.
Красивые глаза. Выразительные. Глаза, которые все замечают, но не судят — не выносят приговор. Они улыбались ей, но в них она прочла отражение собственных сомнений.