Синие глаза смотрели ему прямо в глаза. На губах медленно заиграла улыбка. Затем рука опустилась.
– У меня много имен, – произнесла она, отступая назад. Он последовал за ней, словно притягиваемый магнитом. – Королева Ночи, Черная Дева... – Ее глаза сверкали в темноте. Ее губы улыбались, однако в глазах веселья не было. —...Леди Желание.
Она прошла, оставив его позади, и почти растворилась в темноте. Он ждал, наблюдая за ней. Ее юбки шуршали по траве, от них исходил сладкий аромат. Прежде чем окончательно исчезнуть, она остановилась, поклонилась ему, прощаясь:
– Доброй ночи, мой слабый сердцем пират.
Она дразнила его. Несколькими шагами Томас нагнал ее, схватил за руку и резко повернул к себе лицом. Он ожидал сопротивления, но она спокойно позволила обнять себя, словно ожидала этого. Надо отпустить ее, надо уйти. Он ведь видит улыбку победительницы у нее на лице. Она же все это заранее рассчитала, знала, что так и будет. Но почему она так близко? Неужели он сам притянул ее к себе? Он прижал ее прямо к сердцу и посмотрел на скрытое наполовину маской лицо, повернутое к нему. Не похоже, чтобы она испугалась. Синие глаза сияют, в них можно прочесть триумф, злость, все, что угодно, только не страх.
Томас был раздавлен. От нее шел соблазнительный аромат, дыхание было нежно и едва различимо. Неожиданно для себя он понял, что она очень маленькая и легкая, ее так просто обидеть. Так просто остановить.
Так просто поцеловать. Томас отпустил ее руку. Она снова рассмеялась, будто и это предвидела. А почему бы и нет? Она ведь очень опытна в таких делах. Она играла с ним с той же легкостью, что и с Бартоном.
– Мне не нравится эта игра, Фиа.
– Но почему ты упорно называешь меня Фиа? – спросила она. – Я же сказала тебе, что я не та леди, за которую ты меня принимаешь.
– Есть только один способ выяснить это, не так ли? – Томас поднял руку к маске. Улыбка на ее лице застыла. Она учащенно задышала.
– Ты не снимешь с меня маску, – прошептала она.
– Почему нет?
– Потому что ты пришел на маскарад, а значит, молчаливо согласился принять его правила. А самое главное правило – не открывать лица тех, кто этого не хочет. – Томас погладил перья, которые украшали края маски. Она продолжила: – И потом я попросила тебя не делать этого.
– Ты так уверена во мне?
– Я знаю таких, как ты.
– Каких?
– Ты джентльмен.
Томас рассмеялся на это. Пожалуй, эта женщина действительно не Фиа. Однажды, еще в замке Уонтон-Блаш, Фиа Меррик была свидетелем того, как он совсем не по-джентльменски предал дружбу ее брата. Помня тот случай, Фиа, конечно, никогда не приняла бы его за джентльмена. И вела она себя совсем не как Фиа, как бы ни возмущался он ее поведением. Фиа двигалась и говорила как настоящая леди, с подлинным изяществом, а эта женщина больше похожа на цыганку. И смеется она так охотно и так громко. И глаза ее, похоже, того же цвета, что у Фиа, но все-таки маска мешает рассмотреть их более ясно. Они искрятся и сверкают подлинным весельем, а глаза Фиа, хоть и такие же синие и глубокие, смеются редко.
Незнакомка протянула руку и погладила его по щеке кончиками пальцев. Горячее желание, с которым невозможно было совладать, мгновенно проснулось в нем. Томасу это не понравилось, но незнакомка успела понять, что с ним произошло.
– Слабый сердцем не добьется леди, мосье пират. Почему ты останавливаешься, когда мы почти достигли понимания? – Голос звучал немного натянуто, но за ним слышалось другое чувство. Гнев Томаса мгновенно улегся, и он подумал о возможностях, которые предоставляет ситуация. Он посмотрел на незнакомку, пытаясь определить, кто все-таки скрывается под маской. Фиа? А если нет? Что тогда нужно от него незнакомке?
– О каком понимании ты говоришь?
– Ну, – незнакомка кокетливо склонила голову, – о понимании, которое возникает между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине. Ты же знаешь, как утолить свое желание, так поделись своим знанием со мной. – Голос ее звучал сейчас как-то горько, но она не пыталась этого скрыть.
– А чего желаешь ты?
– Господи, неужели мужчинам это интересно?
– Если ты думаешь, что отношения между мужчиной и женщиной обязательно заканчиваются тем, что мужчина доставляет себе наслаждение, зачем ты ищешь понимания между нами?
Лицо незнакомки сделалось серьезным. Томас понял, что она не ожидала такого вопроса. И это ей не понравилось.
– Фу, сэр, – она с неудовольствием отвернулась от него, – вы самое простое удовольствие превращаете в скучную работу.
– Что-то подсказывает мне, мадам, что простые удовольствия вам не знакомы.
Она опять повернулась к нему, на лице ее снова сияла улыбка. Кажется, ее настроения такие же подвижные, как ртуть, как игра света и тени на ее платье.
– Быть может, сэр, вы и правы. Удовольствие, ради которого надо потрудиться, ценится выше.
– Вы говорите туманно, мадам. Прошу вас, объяснитесь.
– Хорошо, постараюсь, – промурлыкала она, упершись руками в бока. – Меня часто обвиняли... – Неожиданный порыв ветра зашуршал юбками и приподнял локоны на парике. – Но если вы хотите начистоту, я скажу вам, что имела в виду. Я имела в виду игру случая, карточную игру. – Она указала в сторону одиноко стоящей пустой скамьи неподалеку от них.
С невольной осторожностью Томас посмотрел в ту сторону. Черт побери, все-таки она – Фиа. Ни одна другая женщина не смогла бы так подействовать на него.
– А ставки?
Она приложила палец к губам, призывая к молчанию, однако Томаса было не так-то просто одурачить. Он не сомневался, что для себя она уже давно решила вопрос о ставках, а здесь перед ним разыграла спектакль, который придумала заранее, предвидя все, что произойдет. Томасу очень не понравилось, что его так легко обвели вокруг пальца, использовали как простую марионетку.
– Что ж, – проговорила она, не пытаясь скрыть вдохновения, неожиданно охватившего ее, – поскольку вы уверены, что я дама из общества, которую вы знаете, если вы выиграете, я позволю вам снять с меня маску.
– А если выиграете вы?
– Тогда... тогда я получаю право поцеловать вас.
– По-моему, ставки неравные, – хищно произнес Томас. – Разве я могу проиграть?
В ответ она улыбнулась, но ее улыбка была такой же хищной, как и его голос.
– Не очень-то вы любезны, я надеялась на большее. Ее слова укололи Томаса, но он не сомневался, что именно такова была ее цель.
– Вы не считаете особой наградой разрешение поцеловать себя? Вы цените себя так дешево?
– Ах, – она игриво погрозила пальчиком, – как похоже на мужчину – слышать то, что он хочет услышать, а не то, что говорят. Я сказала: я поцелую вас, а не наоборот. А вы должны будете оставаться совершенно неподвижным. Что вы скажете?
Томас принял серьезный вид. По крайней мере, она выбрала игру, в которой не относилась предвзято к сдающему. Он никогда бы не стал играть с ней в фараона. Дочь Карра была воспитана за игорным столом, и Фиа, если эта леди и в самом деле Фиа, конечно, имела массу преимуществ.
– Что ж, миледи, начнем!
Глава 6
– Ваш первый ход, мосье пират, – проговорила одетая в черное незнакомка.
Толпа, собравшаяся вокруг них, загудела. У нее получилось! Она добилась своего: все вокруг знали, на что они играют. Среди зрителей был Джонстон. Он поспешил за незнакомкой, которая пообещала поцеловать Томаса в случае своего проигрыша и разрешить снять с себя маску в случае его выигрыша.
Томас посмотрел на карты. У нее – король червей, у него – король бубен. Он не отрывал взгляда от карт. Сейчас он вел, имея на руках пикового туза, зная, что если у нее нет пик, ей придется ходить с козыря или она проиграет. У нее оказалась козырная восьмерка бубен.
– Это мое, – сказала она, собирая карты. И сразу пошла с валета бубен, еще одного козыря.