Инид подняла на лоб солнечные очки с большими круглыми стеклами и поздоровалась с Элизабет. Прищурившись, она разглядывала грустное лицо своей лучшей подруги.
– У тебя такой вид, словно ты плакала, – огорченно произнесла она. – Что случилось, Лиз?
– Да ничего. – Элизабет быстро наклонила голову.
Ей не хотелось откровенничать с Инид в присутствии других девчонок. А Лоис Уоллер вообще ее немного раздражала – вечно она стремится произвести впечатление и как-то выделиться. Вот Оливия ей очень нравилась, но все же была не такой близкой подругой, как Инид.
– Я… мне, наверное, песок попал в глаз, – соврала Элизабет.
– Со мной было то же самое на пляже в прошлый раз, – посочувствовала Оливия. – Уинстон Эгберт, как всегда, начал дурить и нечаянно попал мне песком в лицо. Я думала, ослепну!
– Умоляю, не надо о слепоте, – вмешалась в разговор Лоис, часто моргая глазами за толстыми стеклами очков, которые постоянно съезжали на кончик носа, сколько бы она их ни поправляла. – Я без очков даже из душа не могу выбраться!
Все засмеялись, и у Элизабет слегка поднялось настроение. Но оно снова упало до самых пяток, как только они подошли к пляжу и Элизабет высмотрела Тодда и Пэтси, которые барахтались в прибое и брызгались друг в друга пеной.
– Эй, кто там с Тоддом? Пэтси Уэббер? – спросила Оливия. – Я слышала, она опять вернулась в эти края. Ребята, она так изменилась!
– Ты ее знаешь? – спросила Элизабет.
– Когда Пэтси жила в Палисэйдз, мой двоюродный брат Эми жил с ней на одной улице, совсем рядом. Я ее помню еще такой тощей малышкой. Просто кожа да кости. Никогда не могла понять, что Тодд в ней нашел. Теперь-то у нее действительно все, как надо. Ой, ну ни за что бы не поверила!
Сердце у Элизабет упало куда-то в сандалии.
– Тодд как-то говорил, что они с Пэтси очень дружили, – произнесла она упавшим голосом.
– Дружили? – откликнулась Оливия. – Ну, думаю, это не совсем точное определение.
Элизабет закусила губу, чтобы не расплакаться.
Инид сочувственно дотронулась до ее плеча, но Элизабет от этого стало еще хуже. Комок в горле все увеличивался, так что в любую минуту могли брызнуть слезы.
– Лиз, не расстраивайся. Тодд и Пэтси были вместе сто лет назад, – заметила Инид. – Это почти древняя история. Теперь он любит тебя.
– Инид права, – быстро проговорила Оливия. – Это было очень давно. Я уверена, что Тодд и сам теперь не помнит, что когда-то был в нее влюблен.
Все глаза устремились на Тодда и Пэтси, которые по-прежнему резвились в воде. Веселые крики Пэтси разносились по всему пляжу.
Элизабет с трудом сглотнула.
– Они были влюблены? – медленно повторила она, как будто желая удостовериться, не послышалось ли ей это.
Оливия покраснела:
– Ой, и что это со мной? Должно быть, какая-то хроническая болезнь под названием «длинный язык». Правда, Лиз, мне очень жаль. Я вовсе не хотела тебя огорчить. Послушай, ведь на самом-то деле я вовсе не уверена, что они были друг в друга влюблены. Пэтси не была моей подругой, не очень-то со мной делилась.
– А когда они разошлись? – спросила Элизабет.
Она поняла, что только растравливает себя, но нужно было все выяснить.
Оливия ощутила еще большую неловкость. Она накручивала каштановую прядь на указательный палец и избегала взгляда Элизабет.
– По-моему, они вряд ли вообще расходились, – сказала она. – Мне кажется, они просто перестали видеться, когда Пэтси уехала. Но это вовсе не означает… Ну, я уверена, это не то, что ты думаешь… – Но ее голосу недоставало уверенности.
Теперь Элизабет вообще не знала, что и думать. Если Тодд и в самом деле не расходился с Пэтси, значило ли это, что он никогда не переставал ее любить? Эта мысль была настолько ужасной, что она постаралась поскорее ее отогнать.
– Это не имеет никакого значения, – ответила Элизабет преувеличенно веселым тоном. – С моей стороны просто глупо было так заводиться. Как ты сказала, все это было так давно. Я уверена, что сейчас у Тодда с ней все кончено.
Но все же Элизабет не совсем верила в истинность собственных слов.
Джессика лежала, вытянувшись на кровати, с искаженным от боли лицом. Билл стоял перед ней на коленях, закрыв лицо руками.
– О, Бад, – прошептала она. – Прости меня, но мысль о том, чтобы жить без тебя, показалась мне невыносимой…