Андреа разговаривал с "Алиталией".
- Да... Темпест-Кей, это на Багамах.., разумеется, там есть посадочная полоса длиной в шесть тысяч метров.., да, Кей. Это значит "остров"... Остров Ричарда Темпеста.., да, да, того самого... "короля" Темпеста... да, хорошо.., графиня - его падчерица.., нет, сначала в Париж.., подождите... Когда ты хочешь лететь? - крикнул он Марджери.
- Сегодня вечером! - откликнулась она.
- Сегодня.., около восьми вечера?.. Прекрасно.
Да, счет на имя графини в Темпест-Кей.
Он также отослал телеграмму, текст которой заставил Марджери рассмеяться.
"ПОРАЖЕНА И СТРАШНО ОГОРЧЕНА. ВЫЛЕТАЮ ДОМОЙ НЕМЕДЛЕННО. МАРДЖЕРИ"..
- Тебе следовало добавить:
"ОСТАВЬТЕ ГРОБ ОТКРЫТЫМ. ХОЧУ УБЕДИТЬСЯ, ЧТО ОН МЕРТВ".
И она расхохоталась.
Огни зрительного зала померкли, потом загорелись вновь, и блестящая публика, собравшаяся в здании сиднейской оперы, словно большая птица нависшим над гаванью, переговаривалась, пытаясь догадаться о причинах задержки. Зал был полон: все горели желанием услышать Божественную диву в ее лучшей роли - Магschallin в "Кавалере Роз". Но занавес продолжал висеть неподвижно. Вдруг тяжелые складки раздвинулись, и на авансцену шагнул директор театра, протягивая к публике руки.
- Дамы и господа, - он взял микрофон, и шум в зале утих. - Очень жаль, но я должен объявить, что Матти Арден нездорова и, увы, не сможет петь сегодня вечером.
Раздались протестующие возгласы, крики "позор", зрители начали вставать со своих мест и выходить из зала.
Вместо нее будет петь дублер, мисс Марта Ренсон.
Но тем, кто - по понятным причинам - захочет уйти, деньги вернут немедленно...
Он исчез, провожаемый криками и свистом.
***
Костюмерша Матти отперла дверь и выглянула.
- Я доктор, - внушительно произнес стоявший перед ней мужчина.
Она приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы впустить его, не дав любопытствующим заглянуть внутрь, и вновь задвинула защелку. Костюмерша была полькой неопределенного возраста и уже много лет всюду сопровождала Матти. Сплетники называли ее матерью певицы, но на самом деле она была лишь ее дальней родственницей. Матти родилась сорок лет назад в Кракове и носила тогда имя Матильды Круйлаковской. Костюмерша успела снять с головы Матти парик, развязать шнурки ее фантастического костюма, уложить ее в шезлонг, где та лежала, словно тряпичная кукла, с бледным лицом, без чувств, яркие рыжие волосы выбивались из под тонкой нейлоновой шапочки, которую она надевала под парик.
- Что случилось? - склонился над шезлонгом доктор, приподнял ей веко, взял в руки ее безвольную кисть.
- Она получила телеграмму.
- Дурные новости?
Костюмерша вынула смятую телеграмму из руки Матти и сунула ее в карман фартука.
- Очень плохие.
- Как это произошло?
- Она долго смотрела на телеграмму, не говоря ни слова.., потом закричала, ужасно закричала. - Женщина, вспоминая, прикрыла руками уши. - Я никогда не слышала, чтобы так кричали.., словно демоны в аду.., потом она упала как мертвая.
- Она не умерла, но находится в шоке... Когда все это случилось?
Костюмерша задумалась.
- Минут пятнадцать назад. Как раз перед ее выходом на сцену.
- Она никуда не может идти... Где здесь телефон?
Когда Харри вернулся домой, его поджидала мать.
И телеграмма.
- Что там? - спросила мать резко. Взгляд ее был не мягче голоса.
Харри распечатал, прочел и передал матери телеграмму. Ее знаний английского хватило, чтобы понять важность телеграммы.
"РИЧАРД УМЕР СЕГОДНЯ НОЧЬЮ. ВОСПРЯНЬ И РАДУЙСЯ. КАСС".
- Что значит "воспрянь"? - нахмурилась мать.
Под ее взглядом улыбка Харри превратилась в гримасу.
- Значит.., в каком-то смысле.., отпраздновать... эту смерть.
Мать перекрестилась.
- Варвары! Чего и ждать от таких, как эта.., лицемерка до мозга костей! Но тебе надо ехать на похороны.
Семья должна быть в сборе.
- Вряд ли это можно назвать семьей, мама. Это просто сделка.
- Мне ли не знать, что это была за сделка! Но ты поедешь. Это твой долг - и твое право, - закончила она угрожающим тоном.
- Мама, он не оставил мне ничего.
- Разве я об этом говорю? - Ее черные глаза горели обидой. - Ты муж его падчерицы.
- Очередной муж. К тому же это теперь недолго продлится.
- Даже если и так. Ты еще женат на ней. Тебе надо быть там. Твое отсутствие может быть не правильно понято.
Харри пожал плечами.
- Моего отсутствия никто и не заметит.
- Я буду знать, что ты там. Мои друзья тоже. Ты должен присутствовать на похоронах. - Это звучало как приказ. - Вас должны видеть вместе.
- В последний раз.
- Но, возможно, этот раз окажется самым важным, - практично заметила мать.
- Теперь, когда он умер, ничто не помешает Марджери потребовать развода - и получить его.
- На каком основании? Разве не она тебя бросила?
Разве не она спала с кем попало по всем спальням во всей Европе?
- Ей не нужны основания, мама, - терпеливо объяснял Харри. - Ее деньги смогут купить все. Теперь она сделается невероятно богатой.
- Тогда заставь ее платить! - злобно прошипела мать. - Как тебе приходилось платить... Если ей нужен развод, пусть покупает его! - Она вздрогнула и снова перекрестилась. - Уж я-то знаю, в чем дело...
Эта женщина! Не я ли сгорала со стыда, когда мои знакомые пересказывали мне всякие сплетни.., о том, что она вытворяет в своем венецианском доме.., и этот безродный выскочка, которого она содержит, вдвое моложе ее! - горячилась возмущенная мать. - Хотя чего и ждать от венецианцев! - В этой фразе сказалась вся неприязнь тосканцев к жителям Венеции. - А сама она, это ничтожество, чьей матери удалось выйти замуж за миллиардера. Упокой, Господи, его душу, - торопливо добавила она.
- Даже Господу Богу это не под силу - у Ричарда Темпеста не было души, - пробормотал Харри тихонько, чтобы не расслышала мать.
- Я пошлю цветы. Помнится, когда он приезжал, то всегда любовался вон теми желтыми розами... Я позабочусь об этом. А ты позаботься, чтобы вылететь как можно скорее. - Она поднялась со стула - маленькая, коренастая, туго затянутая в корсет. - Твоя жена в Венеции, было бы хорошо и правильно, если бы вы прилетели туда вместе - да и экономнее. Я позвоню Лауре ди Веккио; она тоже сейчас в Венеции и она всегда обо всем осведомлена.