Он посмотрел ей в глаза и впервые заметил ее темные и густые ресницы.
— Похоже, ты хочешь заманить меня в клетку, детка. Пусть золотую, но все же клетку. Предпочитаю умереть свободным.
Он еще несколько напряженных мгновений смотрел на ее чувственный рот, потом отпустил руку, медленно отвернулся и направился к двери, чтобы сделать глоток свежего воздуха и не чувствовать больше дразнящий запах сирени, исходящий от ее кожи и волос. Неожиданно Памела произнесла:
— Ты получишь кое-что еще.
— И что же?
— Шанс отомстить.
Коннор остановился и медленно повернулся к ней лицом. На этот раз ей хватило мудрости не приближаться к нему.
— Неужели ты думаешь, — продолжала она, стараясь удержать его внимание, — что я забыла все твои вдохновенные речи об угнетении твоего народа англичанами? Если ты согласишься сыграть в моем спектакле отведенную для тебя роль наследника герцога, то украдешь у англичанина право первородства. Подобно Иакову, который путем обмана за миску чечевичной похлебки получил это право у Исава. Это будет отличная месть твоим врагам.
Коннор, прищурившись, смотрел на нее. Она была хороша собой и умна, и все же она тоже принадлежала к стану врагов. Впрочем, она предлагала ему бескровный способ отомстить жестоким английским солдатам, убившим его родителей, и богатым помещикам, пославшим этих солдат в его страну. Но он не примет ее предложение и продолжит свое обычное дело — будет грабить англичан.
Почти пять лет назад он покинул землю предков и своих сородичей по клану в надежде обрести лучшую жизнь. Но сумел добиться лишь одного — попасть в банду разношерстных головорезов и контрабандистов. В последние полгода он беспокойно, спал и неоднократно просыпался ночами от дурных предчувствий. Он понимал, что рано или поздно его схватят, казнят и похоронят в общей могиле, где его не найдет даже тот единственный человек, которому небезразлична его судьба.
Коннор медленно двинулся к Памеле.
— Вы заключаете невыгодную сделку, мисс Дарби. Может, в вас течет хоть немного шотландской крови?
— Думаю, нет. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно, — сказала она.
Ей нельзя было отказать в уме и отваге. Хотя было очевидно, что ей до смерти хочется удрать подальше от Коннора и его банды, она все же не сдвинулась с места, когда горец коснулся шершавыми ладонями ее нежных розовых щек.
— Если мне уготовано стать наследником герцога, детка, тогда тебе следует привыкать начинать обращение ко мне со слова «милорд»…
Памела сидела, прижавшись спиной к стене, и молча смотрела на спящую сестру. Сквозь неровное отверстие в каменной стене лился матовый лунный свет, окутывая ангельское личико Софи серебристой вуалью. Когда она родилась, Памеле было семь лет, и она хорошо помнила, что каждый вечер укачивала крошечную Софи в люльке, пока их мать раскланивалась на сцене под бурные аплодисменты восхищенных поклонников.
Памела поплотнее укутала Софи шерстяным одеялом и снова прислонилась к стене, на несколько секунд закрыв глаза. Она чувствовала сильную усталость. Ей так хотелось вытянуться рядом с сестрой на импровизированном ложе, но она не могла себе это позволить и оставить ее без присмотра, когда в соседней комнате веселилась разношерстная банда разбойников и контрабандистов.
Почувствовав, как ее голова клонится на грудь, она резко открыла глаза и заставила себя встряхнуться. Оглядев комнату, она подумала, что здесь когда-то, наверное, была хозяйская супружеская спальня. Теперь из мебели здесь остались только большой деревянный стол и кресло. Все остальное превратилось в груды щепок. Откуда-то доносился приглушенный мышиный писк, напоминающий о том, что люди не единственные обитатели этих величественных развалин.
Ее мучила совесть. Теперь, когда она уговорила Коннора принять участие в своем хитром замысле и помочь украсть у герцога его титул и состояние, она считала себя не лучше самой настоящей воровки. Памела вздохнула, завидуя чистой совести Софи. Она всегда была уверена, что сможет пройти сквозь огонь и воду, чтобы защитить сестру, но сегодня впервые чувствовала, как огонь совести лижет ее пятки.
Ее отяжелевшие веки снова закрылись, но тут она услышала какой-то слабый звук за закрытой деревянной дверью. Памела вздрогнула, и сон в одно мгновение слетел. Она неслышно встала, одеяло сползло с ее плеч. Должно быть, явился незваный гость.
Памела огляделась в поисках оружия, но нашла только ножку от развалившегося туалетного столика. Прикинув вес этой палки в руке, она поморщилась. Даже игрушечный пистолет был бы более существенным оружием.
Украдкой взглянув на Софи, она поняла, что сестра все также крепко спит. Чуть помедлив, Памела неслышными шагами двинулась к двери. Ее бы нисколько не удивило, если бы дверь оказалась запертой снаружи, но, когда она коснулась железной ручки, дверь послушно отворилась.
Она стала всматриваться в образовавшуюся узкую щель.
Почти под самой дверью в деревянном кресле спал Коннор Кинкейд, вытянув перед собой длинные ноги. В одной его руке был зажат пистолет. Было совершенно очевидно, что он в полной боевой готовности и может в любой момент проснуться.
Первой мыслью Памелы было, что он не доверяет ей. Наверное, он решил, что она ему все наврала, чтобы ночью удрать вместе с сестрой. Но потом она увидела, что дуло пистолета, было направлено не на дверь комнаты, а на лестничный пролет. Значит, Коннор охранял их!
Затаив дыхание, Памела тихонько притворила дверь, несказанно удивленная своим открытием. Коннор обещал ей, что с ней и с ее сестрой не случится ничего плохого, и в данном случае он оказался человеком слова.
Широко зевнув и немного поколебавшись, она все же легла рядом с сестрой и, бережно укрыв ее одеялом, свернулась калачиком и крепко заснула.
Глава 7
Будущий герцог Уоррик откинулся в кресле, с подозрением глядя на опасную бритву в руке Памелы.
— Если ты думаешь, что я подпущу тебя к своему горлу, то зря. Скорее я доверю свою шею палачу, а не тебе.
— Так и будет, если ты не дашь мне побрить тебя. Гораздо проще вывезти тебя из Шотландии, если ты будешь выглядеть как наследник герцога, а не как неотесанный мужлан.
Он сердито взглянул на нее сквозь спутанные пряди волос, придававшие ему вид скорее потенциального убийцы, чем аристократического отпрыска.
Комната, где провели ночь Памела и Софи, была залита утренним светом. Золотые солнечные лучи сверкали на опасном лезвии, которое держала в своей слегка дрожащей руке Памела.
— Почему нельзя сказать моим новым родственникам, что я воспитывался в волчьей стае? — поинтересовался Коннор, водя рукой по щетинистому подбородку. — Тогда их нисколько не удивит растительность на моем лице.
— Тогда уж, принимая во внимание твой темперамент, лучше сказать, что ты воспитывался… барсуками. Да, бешеными барсуками, — мило улыбнулась Памела.
Окунув кисточку для бритья в потрескавшуюся глиняную кружку, стоявшую на грубо сколоченном деревянном столе, она умело взбила мыльный раствор в пышную пену. Возможно, лицо Коннора станет менее зловещим, когда покроется пеной для бритья.
Стараясь унять дрожь, Памела подошла к нему с кружкой и кисточкой в одной руке и опасной бритвой в другой. К несчастью, она была настолько сосредоточена на своих дрожащих от волнения руках, что совсем забыла о ногах. Мыском сапожка она зацепилась за выщербленный край каменной плиты на полу и со всего маху полетела вниз, не в силах удержать равновесие.
В следующее мгновение она очутилась на коленях у Коннора, успевшего перехватить ее руку с опасным лезвием в полу дюйме от собственного горла.
Настороженно глядя на нее, он ловким движением забрал у нее лезвие.
— Спасибо, я лучше побреюсь сам, — тихо проговорил он. — Не хотелось бы лишиться головы, не позавтракав. Это испортит мне весь аппетит.