Лорд Мельбурн видел вход в пещеры, когда они приезжали туда с майором Фостером, и понимал, что всего лишь один человек с пистолетом без труда сможет сдержать приступ целого легиона нападающих.
Было совершенно бесполезно стучаться в ворота и требовать выдать Кларинду. Над ним только бы посмеялись. И все золото мира не помогло бы пройти мимо охранника у ворот, если этот человек — преданный слуга Николаса Вернона.
Лорд Мельбурн вспомнил, с какой резкостью отказался говорить с ним священник, и вдруг с ужасом понял, для чего он был нужен Николасу и почему тот настаивал, чтобы именно ему сдали в аренду ферму Дина — отвергнутый церковью священник должен был служить Черные Мессы и, при необходимости, заключать браки!
Что касается Кларинды, то лорд Мельбурн даже думать боялся о предстоящих ей страданиях. Она была такой молодой, такой юной и неопытной.
В самых кошмарных снах девушка не могла представить себе всю распущенность людей, посвятивших себя служению сатане, людей, в которых умерли последние остатки порядочности, для которых невинная и нетронутая девушка означала совсем иное, чем для остальных мужчин.
— Боже сохрани ее! — пробормотал лорд Мельбурн, и эта мольба исходила из самой глубины его сердца.
Глава VI
Как только экипаж остановился, Николас и сэр Джеральд Киган достали из карманов черные маски и закрыли ими лица.
Это придало им такой зловещий вид, что Кларинда почувствовала острее, чем раньше, что ее самообладание на грани срыва и она вот-вот готова закричать.
Когда она выходила из кареты, у нее мелькнула безумная мысль попробовать убежать. Но девушка знала, что Николас не хвалился, говоря, что он хороший бегун, и та же самая гордость, которая пришла ей на помощь в Пайори, подсказала, что и теперь не стоит унижаться перед слугами, предпринимая заранее обреченную на неудачу попытку побега.
— Мы рано приехали, — заметил сэр Джеральд Киган, вылезая из кареты.
Николас оглянулся и увидел, что у входа в пещеры стояло лишь несколько экипажей и большая крытая повозка.
— Скоро здесь все будет переполнено, — ответил он. — Практически все, с кем я говорил, собирались присутствовать по такому торжественному поводу.
С этими словами он схватил руку Кларинды, и его глаза, сверкнувшие из-под маски, заставили девушку почувствовать, что она уже во власти пожирающего ее демона.
— Бракосочетание Магистра, — насмешливо заметил Николас, — это всегда праздник для каждого члена клуба.
Кларинда не пыталась ответить ему. Она чувствовала, что ее голос умер в пересохшем горле. Ее обуял страх, подобный которому она раньше не испытывала. Николас повел ее через огромные железные ворота, позади, за столом, сидел человек в ливрее.
Кларинда не пыталась ответить ему. Она чувствовала, что ее голос умер в пересохшем горле. Ее обуял страх, подобный которому она раньше не испытывала. Николас повел ее через огромные железные ворота, позади за столом сидел человек в ливрее.
Кларинда увидела пистолет у него за поясом, и поняла, что этот человек должен охранять клуб от непрошенных гостей. С отчаянием девушка подумала, что лорд Мельбурн никогда не сможет пройти мимо него.
— Ваши значки, джентльмены, — спросил человек в форме, затем добавил: — Вас я знаю, мистер Вернон.
Но к сэру Джеральду он протянул руку, и тот, достав что-то из нагрудного кармана, показал охраннику.
Они пошли по необычному коридору, который, как догадалась Кларинда, был выдолблен в известковой скале. Вдоль стен в почтительном ожидании стояли слуги.
Хотя стены коридора были завешаны красным бархатом, а пол устлан коврами, потолок оставался белым и время от времени на красном ковре Кларинда замечала кусочки мела, упавшие сверху, словно напоминающие идущим по коридору, что они спускаются в самые недра земли.
Дорогу освещали свечи, вставленные в канделябры, или сделанные в форме устрашающих чудовищ, или изображающие такие отвратительные сцены, смысла которых Кларинда не могла понять.
Коридор круто вел вниз. Послышались голоса, и Николас свернул налево в проход, завешанный шторой, за которой оказалось довольно просторное помещение.
В середине этого зала стояла женщина, и у Кларинды блеснула искра надежды, когда она увидела, что на ней одежда монахини. Но, услышав, как Николас фамильярно обратился к этой женщине, Кларинда присмотрелась и увидела, что лицо мнимой монахини напудрено и нарумянено, брови подведены, а губы ярко накрашены.