— И вы вышли в сад, — сказал лорд Мельбурн, словно ему была уже известна неизбежная развязка истории.
Кларинда снова кивнула. Она сидела, опустив голову, и смотрела на огонь. Наступила тишина, и через некоторое время лорд Мельбурн спросил:
— И что случилось?
От волнения Кларинда начала запинаться:
— Он попробовал п… поцеловать меня… я з… засопротивлялась, он не о… обратил внимания, и я… убежала.
Помолчав немного, она продолжала:
— О… он побежал за мной… Не знаю почему… с моей стороны это было г… глупо, но я была н… напугана. Он был такой большой, мне показалось, он с… схватит меня… и я побежала к накрытому с… столику. Знаете, их расставили в саду. Там, кажется, никого не было… и я подумала… что он с… схватит меня и… утащит, и я… — Ее голос замер.
— И что вы сделали? — спросил лорд Мельбурн.
— Я схватила… салатник с… фруктовым салатом, — в отчаянии произнесла Кларинда, — и бросила… в него.
Наступила короткая пауза, потом лорд Мельбурн, откинув голову, расхохотался.
— Никогда не знаешь, чего от вас ожидать, Кларинда! — воскликнул он. — Если бы только я мог видеть лицо его сиятельства!
Кларинда в первый раз за все время посмотрела на него.
— Вы не… сердитесь? — спросила она.
— Ни в малейшей степени, — ответил лорд Мельбурн. — Он это заслужил.
— Но ваша… бабушка?
— Я очень сомневаюсь, что моя бабушка или кто-либо другой узнают об этом — если только вы сами не расскажете им, — сказал лорд Мельбурн. — Ни один мужчина не хочет выглядеть дураком, а его сиятельство очень заботится о своем достоинстве.
— Предположим он… расскажет принцу? — спросила Кларинда.
— Не расскажет, — ответил лорд Мельбурн. — Я абсолютно убежден в том, Кларинда, что он не расскажет об этом никому. Это же заставит его выглядеть так глупо. Ни один мужчина не смотрится достойно, облитый фруктовым салатом!
Кларинда глубоко вздохнула.
— Надеюсь, вы… правы, — сказала она. — Мне было… так стыдно. Это все мой ужасный характер. Вы же знаете, что я могу сказать или сделать… когда я в гневе.
— Да уж, знаю! — многозначительно заметил лорд Мельбурн, и девушка вспыхнула.
Некоторое время он смотрел на нее, затем спросил:
— Больше в этот вечер у вас не было приключений?
— Лорд Карлосс сделал мне предложение, — тихо ответила Кларинда. — Я сказала ему, чтобы он пришел к вам завтра.
— Джонни Карлосс! — сказал лорд Мельбурн. — Это же порядочный парень, спортсмен, и очень богатый. По крайней мере, его не интересуют ваши деньги. Он вам понравился?
— Нет, — ответила Кларинда.
— Почему нет? — спросил лорд Мельбурн.
— Он еще слишком незрелый, — ответила она.
— Прошу прощения! — удивленно воскликнул лорд Мельбурн.
— Я сказала, — повторила Кларинда, — что он слишком незрелый.
— Вы хоть знаете значение этого слова? — спросил лорд Мельбурн. — Джону Карлоссу двадцать семь — не сойти мне с этого места. А вам — я знаю — лишь девятнадцать!
— Прошу прощения, если мои слова прозвучали чересчур самонадеянно, — ответила Кларинда, — но его светлость признался мне, что за целый год не удосужился прочесть ни одной книги. Вы называете его спортсменом, но я уверена, что, хотя он хорошо управляет лошадьми, он не имеет ни малейшего понятия, что делать с поврежденным копытом.
Он никогда не изучал, как выводят породу скаковых лошадей, он знает только, как они побеждают или проигрывают. И хотя он частенько ездит в Ньюмаркет, он не имел понятия, что начало скачкам было положено в правление Карла II, пока я ему не сказала об этом.
— Вы полагаете, что знание подобных вещей необходимо для супруга? — спросил лорд Мельбурн с искоркой в глазах.
— А разве в браке не надо время от времени вести интеллектуальные беседы? — ответила Кларинда.
— Моя бабушка боялась, что вы окажетесь женщиной-ума палата, — сказал лорд Мельбурн. — Я начинаю думать, что она оказалась права.
— Я ничего не могу поделать с тем, как была воспитана, — с раздражением ответила Кларинда.
— Вам не покажется дерзким, если я спрошу вас о вашем образовании? — сказал лорд Мельбурн.
— Мой отец, — точнее, Лоренс Вернон, чье имя я ношу — был ученым, — ответила она.
— Я и не знал об этом, — заметил лорд Мельбурн.
— Он думал только о своих книгах, именно поэтому мы жили в такой бедности, — объяснила Кларинда. — Он решил, что я должна быть хорошо образована. К двенадцати годам я изучила большинство классиков и знала наизусть монологи из пьес Шекспира, а к пятнадцати, когда папа погиб, я уже весьма неплохо знала латынь и греческий.