— Звонила Гэрри, — объяснила она.
— Я догадался.
— Она… решила провести некоторое время со своим знакомым.
Он кивнул.
Прочистив горло, Лесли встала, подошла к двери и распахнула ее.
— Поскольку проверка комнаты закончена, я на самом деле хотела бы немного поспать.
— О!
Он миновал дверной проем, взялся за ручку с внешней стороны, затем остановился и обернулся к Лесли.
— Если у вас будут какие-нибудь трудности… услышите что-то странное — звоните мне в номер. Пять-два-четыре.
— Я вызову охрану, — рассудительно проговорила она.
Он наклонился вперед, приблизившись к ее лицу на считанные сантиметры.
— И обязательно позвоните мне.
— О, нет…
— Непременно.
Его забота тронула ее. Быть может, они ни в чем не схожи, но есть в нем нечто джентльменское. Она поблагодарила его улыбкой, опасаясь что-либо говорить из-за комка, застрявшего в горле.
Он преодолел пространство между ними и приложил губы к ее губам. У Лесли закружилась голова от теплоты его уст, от ощущения чего-то мягкого, но мужественного. Поцелуй был нежен, однако он словно высек огонь. В ней вдруг рассыпался сноп искр. Его губы скользили по ее устам в ритме соблазна, вызывая все более сильное головокружение. Он нависал над ней, хотя она привстала на цыпочки. Какое это восхитительное ощущение — тянуться за поцелуем. Обычно она стояла вровень с мужчиной, иногда даже незаметно приседала.
Лесли увлеклась, желая целоваться еще. Он притянул ее к себе, заключил в объятия, жадно приникнув губами к ее губам. Их языки непрестанно вращались, словно ведя чувственную дуэль, и это заставляло ее забыть обо всем, кроме прикосновения его уст и его тела. Пальцами он гладил ее по талии, все сильнее прижимая ее к себе. Она обвила руки вокруг его плеч, вонзив ногти в его пиджак, и тщетно старалась выискать хоть малую толику здравомыслия в захлестнувших ее чувствах.
Благоразумие казалось глупостью в сравнении с натиском его поцелуя. Предчувствие, однако, было не просто возможностью. Оно было явным и абсолютным.
Он наконец оторвался от ее губ и отпустил ее из своих объятий.
— Вам надо поспать, Лесли. Пока я окончательно не забылся.
Он юркнул за дверь и закрыл ее так тихо, что казалось, она стала на место сама по себе.
Лесли прижалась к косяку, пораженная своей реакцией на этого человека. Возможно ли, чтобы субъект, столь ей неподходящий, мог так грамотно целоваться? Она взглянула на ноги и поразилась еще сильнее, увидев, что на ней нет подследников. Потом вспомнила, что она в чулках.
Может быть, у нее прояснится в голове, когда она хорошенько выспится? После всего, что случилось, она соображает на полпроцента возможного. Чем скорее она избавится от самолетного синдрома, тем лучше.
На сей раз это было что-то из ряда вон.
— Я думал, вы еще спите.
Лесли зачарованно посмотрела на Майка от своего столика в углу гостиничного ресторана, затем отвернулась. Всего несколько часов тому назад он ушел из ее номера. Она собиралась спать. А еще она испытывала головокружение и растерянность после того поцелуя.
— Я проголодалась, — неуверенно сказала она, словно оправдываясь. Она не собиралась признаваться, что после его поцелуя ее нервные окончания еще довольно долго были распалены. И тогда она решила, что раз уж не уснуть, так хотя бы надо поесть, и спустилась в ресторан, чтобы успеть к концу завтрака.
— Моя матушка говорит, что завтрак — это самый важный прием пищи в течение дня.
Он сел напротив нее, не дожидаясь приглашения.
Лесли удивленно подняла брови. И не знала, почему она так сделала: то ли из-за его дерзости, то ли из-за того, что у него, оказывается, есть мать. Любопытство взяло верх.
— У вас есть мать?
Он усмехнулся.
— Мне надо бы обидеться на то, что вы думаете, будто меня нашли в капусте, но у меня действительно есть мама. И папа. И два старших брата.
Она улыбнулась.
— Только не говорите мне, что вы мальчик-с-пальчик.
Он расхохотался.
— Не скажу, хотя все остальные в нашей семье среднего роста. Они до сих пор гадают, в кого я такой уродился, и, как любит говорить моя матушка, она насчет этого молчок.
Похоже, его мать такая же чудила, как и он.
— Вам надо улыбаться чаще, — сказал Майк. — Когда вы улыбаетесь, у вас естественный и счастливый вид.
— А я и не знала, что похожа на бабу-ягу, — сказала она в унынии. Что он имел в виду: что она все время была неестественной и несчастной? Она естественна. Она счастлива Так счастлива, как только дано быть человеку.
Он скорчил физиономию.